Страждущий веры
Шрифт:
Я всхлипнула вслух. Микаш сгрёб меня в охапку и прижал к себе.
— Не плачь! Я что-нибудь придумаю. Хотя бы Вейаса удержу!
Он снова побежал к отряду. А я всё тёрла ожерелье и смотрела во тьму. Самая большая из косточек снова толкнулась. Звон бубенцов заглушил музыку Червоточины. С запада к нам неслась галопом оленья упряжка. Дюжина рослых животных тащила за собой широкие сани, звенели на нагрудных ремнях бубенцы, свистел хорей, погоняя бежать быстрее.
Микаш замер в шаге от отряда с выхваченным из ножен мечом.
— Тпру-хей-хо! — крикнул зычный голос.
Олени развернули сани поперёк дороги
— Хой-гей-хо-хумм-охей!
Оцепенение спало. Я подбежала к саням, Микаш с другой стороны тоже. А погонщик всё кружился и бил в бубен, поймав музыку Червоточины в тугой ритм, и менял её, пропуская сквозь себя. Вблизи удалось рассмотреть овальную белую маску, скрывавшую всё лицо. Шуршали покрывавшие одежду чёрные перья.
Демон? Но аура-то человеческая, с рыжевато-алыми прожилками целительского дара. Я переглянулась с Микашем. Он кивком указал мне за спину. А отряд-то остановился!
— Чего замерили? — заговорил погонщик на всеобщем языке со знакомым тягуче-картавым акцентом. Микаш выставил меч, показывая, что готов отразить любую угрозу. Погонщик ещё раз ударил в бубен. — Не бойтесь, детишки, я друг, не убивать, а помогать пришёл. Полезайте в сани. С оленями управитесь?
Микаш вопросительно глянул на меня. Принимать помощь или не стоит? Не знаю. Меня все обманывают: Йорден, Петрас, Ходок. Но почему-то кажется, что этому перьевому чучелу можно доверять. Уютный он, единственный откликнулся на мой зов. А, была не была! Хуже уже просто некуда.
Я полезла в сани и удобно развалилась на устланной оленьими шкурами лавке. Микаш забрался следом и устроился на козлах, примеряясь к длинной палке-хорею:
— Надеюсь, ими управлять не сложнее, чем демоническими лошадями.
— Гой-хей-хо! — выкрикнул погонщик, и олени припустили так, что мы с Микашем едва не вывались за борта.
— Стойте, а как же наш отряд? — спохватилась я, выискивая среди молчаливых всадников Вейаса.
Погонщик вновь забил в бубен и закружился в танце, невообразимо удерживая равновесие, когда сани трясло и бросало из стороны в сторону. Послышался топот. Отряд мчался за нами, отвернувшись от зловещих огней.
— Куда править? — спросил Микаш, но ему тоже не ответили.
Олени сами выбирали путь. Оставалось только надеяться, что он не приведёт в западню.
Впереди показалось большое круглое строение. У нас такие делали из камней или кирпича-сырца, но это было сложено из ледяных глыб. Едва заметно мерцало, отражая зеленоватый свет Червоточины. Олени остановились у входа сами. Погонщик спрыгнул в снег и продолжил свой диковинный танец. Наш отряд шёл за ним, как привязанный. По команде спешились и двинулись за погонщиком к вытянутому прямоугольником входу. Погонщик отодвинул плечом глыбу, которая заменяла дверь, и повёл всех внутрь. Когда последний из отряда скрылся в коридоре, Микаш завесил трепетавший на ветру полог из оленей шкуры и задвинул глыбу.
— Думаю, мы должны расседлать лошадей, — подсказала я, когда он застыл, сверля взглядом ледяную стену. Должно быть, её обливали водой на морозе, чтобы скрепить глыбы.
Микаш пожал плечами, и мы принялись за работу.
— С ними ведь ничего страшного не случится? — с запоздалой тревогой спросил Микаш.
— Имеешь в виду, ещё более страшного? — горько усмехнулась я и с трудом поднялась, цепляясь за скользкую стенку.
Микаш подставил своё плечо, и вместе мы заглянули внутрь. Посреди просторной комнаты на больших плоско стёсанных камнях горел костёр. В его пламени танцующий погонщик выглядел ещё более причудливо, как огромная чёрная птица с белой мордой, только клюва не хватало. Одежда была широкой сплошной накидкой с узкими прорезями для ладоней. От этого движения рук походили на взмахи крыльев. Туаты лежали в три ряда у дальней стенки с закрытыми глазами. Хвала богам! Пустые взгляды пугали меня до смерти.
Мы устроились возле очага, Микаш позаимствовал лежавший рядом котёл и набрал в него снега. Мы приладили его на подвешенную на шестах палку над огнём.
— Мы не слишком нагло тут хозяйничаем? — снова запоздал с беспокойством Микаш.
Я глянула на погонщика. Его кружения становились плавней и медленней, а голос падал до совсем низких нот и затухал в тишине.
— Не стоит его сейчас отвлекать, в любом случае он не ответит, — я пожала плечами.
Без полыхающих огней Червоточины стало легче, до безрассудства. Не хотелось ни о чём больше тревожиться. Я просто верила, что этот птичий человек та самая помощь, которую обещал Юле, та, которую я просила у Огненного зверя, без подвохов.
— Забудь про него. Расскажи лучше что-нибудь, — попросила я, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей. Помочь сейчас могло лишь чудо, так пускай лучше я раскроюсь ему навстречу, позволю воткнуть в сердце ядовитые шипы, чем убью неверием.
Микаш замялся и поморщился:
— Про что? Про то, когда лучше сажать рожь, а когда ячмень?
— Про то, как сворачивать шеи Ходокам? — улыбаясь шире, предложила я. Стесняется? Я-то думала, это я самый неуверенный человек в Мидгарде.
— Кровожадная! — шутливо воскликнул он.
— Я такая, как и должна быть дочь высокого лорда.
— Дочь лорда должна сидеть дома и вышивать крестиком, а не слоняться с шайкой демонов по долам и весям.
Я фыркнула в ответ:
— А простолюдин должен сажать ячмень и рожь и почитать Стражей.
— Когда бы слова Стражей не расходились с делом, я бы с удовольствием только этим и занимался!
— Ты себе противоречишь. Я ещё могу понять единоверцев — те хотя бы в демонов не верят и считают нас шарлатанами, но ты-то прекрасно знаешь, что это не так. Почему в тебе нет благоговения и страха, как в остальных из твоего сословия? Почему ты лезешь на рожон, хотя не был рождён и воспитан в доме Стражей. Или ты бастард?