Страждущий веры
Шрифт:
Моё отражение в синем глазе. Тощая, потрёпанная, испуганная дурёха.
Зверь дразнил. Сделай, отбрось привязанности и мораль, растворись в ощущениях силы, власти, вседозволенности, обиды и жажды справедливости. Тебе же было так больно, когда я тебя бросил!
«Я тоже устал и хочу сдохнуть. Жаль, что перерезать горло мне для этого недостаточно».
Нет! Я же не для этого... не этого желала на самом деле. Я желала, чтобы ты захотел жить, вернулся к людям, спас нас. Вот моё истинное, самое сокровенное желание!
Суженый надавил на мои руки и вонзил
Когда открыла глаза, снова оказалась в гостевом зале. Что происходит? Я потянулась за разбитым зеркальцем. Искажённым отражением на меня смотрел маленький демон. Я хотела поправить осколки, но поранила палец. Алая капля упала на раму. Демон выпрыгнул наружу, тёмно-бурый, покрытый мохнатой шерстью, вместо ног козлиные копыта, закрученный в баранку тонкий хвостик, вместо носа кабаний пятак, на голове маленькие рожки.
— Ме-ме-ме! — заблеял демон, подскакивая и кувыркаясь.
Вроде не злой.
Что делать? Снова бежать в темницу? Может, это уже не третий, а тысячный, тысячно тысячный раз? Всё слилось в одно. Надо вырваться из порочного круга, но как?
— Ме-ме-ме! — кривлялся несносный демон, хватал за одежду и тянул куда-то.
Снаружи слышался топот и бряцанье оружия. Была не была! Я побежала за демоном. Петляли коридоры, сливались в круговерть зелёные сполохи, погоня наступала на пятки эхом. Демон снова вывел меня к водопаду! Зачем? Я не хочу по кругу!
— Ме-ме-ме! — не унимался он. Дёрнул так, что я не успела нырнуть под каскад сбоку, промокла и наглоталась воды.
Я вырвалась и ударила по косматой морде. Демон обиженно застонал, выпучил чёрные бусины глаз, вцепился в рукав и потянул за собой. За водопадом лязгала сталь. Нагнали! Я побежала за демоном. Он налетел на стену, где была щель в монаршие покои. Та рухнула, словно хлипкая деревянная ширма. Я пробралась внутрь по осколкам камней.
Эйтайни сидела ко мне спиной и расчёсывала свои длинные волосы, даже не обернулась на шум.
— Ме-ме-ме! — прыгал демон и указывал на неё.
В проходе уже слышались шаги.
— Я не понимаю, чего ты хочешь!
— Ме!
Его глаза сверкали отчаяньем в зелёных сполохах кристалла. Он словно распрямлялся, становился выше, шерсть облазила, черты делались человечьими. Вейас!
— Отпусти меня! Она поможет, — разобрала я в его блеянии. — Мы ещё встретимся.
Я поверила ему единственному из всех. Сделала шаг. Из дыры в зал хлынули демоны. Это были не туаты. Разноглазые, как мой тёмный суженый, как брат Безликого в ледяной колонне, в голубых плащах с глубокими капюшонами, окаймлёнными золотой полосой. Вейас обратился в демона и ринулся на них. Но что мог сделать против шестерых один маленький демон? Они изрубили его на ошмётки мечами и двинулись на меня.
Я подбежала к Эйтайни и толкнула её в плечо.
— Сделай что-нибудь. Они убьют нас! — Она сидела неподвижно, как соломенная кукла. —
Разноглазые уже замахивались мечами. Я готовилась к смерти. Эйтайни обернулась.
Синие глаза полыхнули яростью. Вспыхнула рыжим шерсть. На месте туаты стоял Огненный зверь.
— Помоги нам! — попросила я, падая на колени.
Он укрыл меня пламенем за мгновение до того, как свистнули мечи. Мы растворились в огне мирового пожара.
***
Микаш сидел под дверью в гостевой зал. Хотелось наплевать на предупреждение и войти, унять истерику Лайсве, словами ли, телепатией — не важно. Хоть опорожнить весь резерв, лишь бы не ждать безучастно, когда ей так плохо!
Из темноты коридора показалась Эйтайни с чашкой пахнущего дурманом зелья. Микаш поднялся:
— Что с ней? Прорыв способностей? В наших книгах почти не пишут про женский дар.
— Она слишком многое пережила. Разлука с братом стала последней каплей, — Эйтайни повела плечами в задумчивости. — Вам лучше побыть порознь. Она очень остро реагирует на твою мужскую суть.
— Но ведь я ничего ей не сделал!
— Какая разница? Достаточно просто быть рядом, бередить случайными словами, взглядами, жестами, мимолетными прикосновениями. Ты будишь в ней женщину, а она этого боится и сопротивляется изо всех сил. Дай ей время. Это единственное, чем ты сейчас поможешь. Она либо примет себя, либо погибнет.
— Нет!
— Позволь ей решать самой. Неволей ты её сломаешь, ты же не хочешь этого?
Эйтайни зашла в зал. Микаш снова опустился на пол. Крики бичом нахлёстывали по ушам, сдавливали голову тисками. Терпеть. Терпеть! Он сильный, он справится!
Ворожея вернулась с пустой чашкой:
— Идём, я и тебя подлатаю. Тебе ведь досталось от обоих.
Лайсве затихла. Только поэтому Микаш позволил себя увести.
***
Запахло дурманом. Ко рту поднесли чашку. Горло пересохло и слиплось. Я жадно глотала тёплый травяной отвар и попыталась открыть глаза, но тело сковала такая слабость, что даже малость вызывала боль. Я сдавленно закряхтела.
— Пей ещё, вот так, хорошо, — приговаривала Эйтайни.
Отвар то вливался в рот тонкой струёй, то переставал, позволяя сглотнуть. Веки удалось распахнуть. Притушенный зелёный свет кристаллов не утомлял и не резал глаза. Рядом была только ворожея. Хорошо.
— Заставила же ты нас поволноваться. Два дня в лихорадке билась. — Эйтайни убирала с моего лба свалявшиеся в сосульки волосы.
— Вей... ушёл, — выдавила я.
Эйтайни отвела взгляд.
— Я его отпустила.
Накатило осознание. Эта разлука если не навсегда, то очень надолго. Мне придётся жить без него.
— Всё будет хорошо. Отлежишься пару дней и станешь как новая, — успокаивала ворожея. Я закрыла глаза, не в силах смотреть. — Мне тоже было больно, когда отец ушёл. Если бы не Асгрим и не ответственность перед племенем, не знаю, как бы я справилась. Но я верю, что однажды мы встретимся с ним на той стороне леса, и я смогу попросить у него прощения.