Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений
Шрифт:
Прибыв в Транент, лорд Джордж оставил основной контингент в деревне, а сам с небольшим отрядом поспешил занять позицию на горном кряже, у подножия которого простирается равнина. Принц Карл, прибывший сюда чуть позже, был недоволен действиями лорда Джорджа и высказался по этому поводу громко, в присутствии множества людей. Затем, взяв половину армии, его высочество отправился на запад, к герцогу Перту, тоже считающемуся главнокомандующим армии, скорее всего для того, чтобы попытаться атаковать Престон. Таким образом, армия разделилась, и его светлость Джордж вступил в переговоры с жителями деревни, которые знали окружающую местность намного лучше, чем его высочество или его светлость — О'Салливан — ирландский наперсник принца. Он принял решение перевести людей лочиэльского
— Коуп, конечно, привез с собой пару легких полевых пушек и открыл огонь по лочиэльцам, — угрюмо продолжал лорд Джордж, — так что мне пришлось сегодня основательно повозиться с этим. Конечно, глава Клана был, естественно, расстроен тем, что многие его соплеменники получили ранения. Он попросил, чтобы их отвели назад, и, конечно, я выполнил его просьбу. Потом появился вдруг этот О'Салливан, приспешник его высочества! Только потому, что он высаживался на остров Эрискей с его высочеством, это ничтожество считает… Так или иначе, он является ко мне и заискивающим тоном уговаривает вернуть Камеронов в церковный двор, мол, это необходимо — заметьте, необходимо, — если мы будем наступать с запада. Я объяснил ему, причем ясно и понятно, что мы будем наступать с востока, если вообще будем. Начало военных действий в данный момент и впрямь маловероятно, тем более что мы не знаем точно ни где находится половина наших людей, ни где находится принц Карл, — добавил он, причем таким тоном, что стало ясно, что местонахождение его высочества — принца Карла для него вопрос сугубо праздный, не имеющий практического значения. — А предводители кланов! Камерон Лоухильский вытянул жребий, согласно которому должен сражаться на правом фланге, если, конечно, сражение состоится. Но Макдоналды, которые в свое время согласились участвовать в жеребьевке, вдруг опротестовали ее результаты и заявили, что они вообще не станут участвовать в боевых операциях, если им не будет отведено их традиционное место на правом фланге.
Лорд Джордж, начавший свой рассказ довольно спокойно, подойдя к концу, разгорячился, вскочил на ноги и стал энергично ворошить шевелюру обеими руками.
— Люди Камерона весь день занимались строевой подготовкой. Они так намаршировались, что, наверное, не помнят, где у них член, а где задница, да простит меня мадам, — произнес он, бросив на меня смущенный взгляд. — Люди Кланранальда затеяли кулачный бой с людьми Гленгэрри. — Он замолчал, выставив вперед подбородок и покраснев, по-видимому, от гнева, затем снова продолжал: — Если бы Гленгэрри не был тем, кем он является… я бы… ну ладно.
Он мысленно разделался с Гленгэрри, сделав резкий жест рукой, и снова зашагал по комнате.
— Во всем этом есть лишь один утешительный момент, — снова заговорил он, — а именно: в ответ на наши действия англичане вынуждены поворачивать назад. Войскам Коупа пришлось давать задний ход не менее четырех раз, и сейчас его правый фланг оттянут чуть ли не к самому морю, и он, несомненно, ломает себе голову, пытаясь угадать, что, черт побери, мы предпримем в очередной раз. — Он наклонился и выглянул в окно, как будто ожидая увидеть самого генерала Коупа, двигающегося по главной дороге, чтобы спросить его об этом.
— А… где все же находится ваша армия сейчас, сэр? — Джейми сделал движенье, как бы собираясь присоединиться к его светлости и начать расхаживать по комнате.
Но я остановила его, ухватив за ворот рубашки. Вооружившись полотенцем и тазиком с теплой водой, я стала смывать сажу с ушей мужа. И вот они уже вернулись из небытия, розовые при ясном свете дня.
— На холме, как раз к югу от города.
— Значит, мы все еще удерживаем высоту в своих руках, не так ли?
— Да, и внешне это выглядит утешительно. — Его светлость вздохнул. — Однако такая позиция мало что нам дает. Ведь почва у подножия гор заболочена и утопает в воде. Бог мой! Ведь вдоль подножия горы тянется канава в шесть футов шириной и в сотню футов длиной, до краев наполненная водой. Две армии сейчас разделяет расстояние в каких-нибудь пятьсот ярдов, но они могут превратиться в пятьсот миль. — Лорд Джордж полез в карман за носовым платком,
Я робко протянула свой испачканный угольной пылью носовой платок. Он закрыл глаза, поднес театральным жестом платок к носу, словно вдыхая аромат духов, и поклонился мне с обычной своей галантностью.
— Весьма вам обязан, мэм! — Он тщательно вытер лицо и, вежливо вернув мне платок, водрузил на голову свой растрепанный парик. — Будь я проклят, — решительно продолжал он, — если позволю этому дураку проиграть сражение. — Он повернулся к Джеими и неожиданно спросил: — Сколько у вас людей, Фрэзер?
— Тридцать, сэр.
— А лошадей?
— Шесть, сэр. Да еще четыре вьючных животных — пони.
— Вьючных животных? Надо понимать, что они везут провизию для ваших солдат?
— Да, сэр. Шестьдесят мешков провизии, конфискованной у англичан прошлой ночью. Да еще одна шестнадцатидюймовая мортира, сэр.
Джеими произнес последнюю фразу с таким из ряда вон выходящим высокомерием, что я едва удержалась от желания заткнуть ему рот платком. Лорд Джордж некоторое время молча взирал на него, затем уголки его рта раздвинулись в улыбке.
— Вот как? Пойдемте со мной, Фрэзер. Вы мне все расскажете по пути. — Он быстро направился к двери, и Джеими, многозначительно взглянув на меня, схватил свою шляпу и последовал за ним.
У самой двери лорд Джордж вдруг остановился. Он осмотрел могучую фигуру Джеими, распахнутый ворот его рубашки и плащ, торопливо переброшенный через руку.
— Несмотря на то что я спешу, Фрэзер, мы должны соблюдать правила приличия. Иди поцелуй жену на прощанье. Встретимся на улице.
Повернувшись на каблуках, он отвесил мне такой низкий поклон, что косичка его парика взлетела вверх.
— Ваш слуга, мэм.
Я уже имела представление о военных действиях и понимала, что в ближайшее время ничего существенного не произойдет. Так оно и случилось на самом деле. Отряды солдат маршировали по единственной в деревне улице. Жены, сопровождающие мужей на войну, и оказавшиеся на улице жители Транента скитались по деревне, не зная, то ли податься куда-нибудь отсюда, то ли остаться на месте. То и дело сновали в толпе курьеры.
Я встречалась с лордом Джорджем в Париже. Он, несомненно, принадлежал к числу людей, способных пренебречь правилами этикета в интересах дела, и тем не менее то, что он самолично явился к Джейми, я склонна была объяснить скорее его недовольством действиями принца Карла и желанием избежать общения с О'Салливаном, нежели желанием обрести в лице Джейми соратника и единомышленника. При том, что общая численность шотландской армии колебалась от полутора до двух тысяч человек, отряд из тридцати человек вряд ли можно было считать существенной добавкой, но уж совсем не принимать в расчет тоже было бы несправедливо.
Я взглянула на Фергюса, крутившегося на месте словно веретено, как жаба в танце святого Вита, и мне вдруг пришло в голову, что я могу использовать его в качестве курьера. Недаром же народная мудрость гласит, что в царстве слепых — и одноглазый король. По аналогии с этой пословицей я изобрела свою, основываясь на собственном жизненном опыте, и у меня получилось следующее: «Когда никто не знает, что предпринять, любого с мало-мальски дельным предложением надлежит выслушать».
У нас в сумках имелись и бумага и чернила. Я села сочинять письмо. При этом хозяйка дома наблюдала за мной с благоговейным восторгом, — вероятно, никогда прежде ей не доводилось видеть пишущую женщину. Письмо предназначалось Дженни Камерон. Это она в отсутствие брата привела через горы триста мужчин своего клана, когда принц Карл поднял знамя восстания. Когда брат ее Хью, вернувшись домой, узнал, что произошло, он бросился сломя голову в Гленфиннан, чтобы занять по праву принадлежащее ему место вождя клана, но Дженни отказалась вернуться домой и заявила, что будет участвовать в сражении. Она была счастлива присутствовать на встрече с принцем Карлом в Эдинбурге, где его приверженцы оказали ему восторженный прием, и преисполнилась решимости сражаться за своего принца.