Стрела гламура

Логунова Елена Ивановна

— И все-таки я не понимаю, почему Тим застрелил Курихина? — призналась я, почесав макушку. — Что сам застрелился — это кое-как понять можно: отчаялся, потерял рассудок от ревности, то да се. Но Андрея-то Петровича за что грохнул?

— Может, он хотел застрелить кого-то другого, но промахнулся? — предположила подруга.

— Если бы промахнулся, небось, не попал бы Курихину точно между глаз! — возразила я. — Нет, определенно, тут еще что-то есть…

— Тут, определенно, чего-то нет! — передразнила Ирка. — Нет мотива преступления! Твоя версия никак не

объясняет, почему Тим застрелил Андрея Петровича. Значит, она неверна. А посему я объявляю заседание закрытым и иду спать.

— Иди, иди, соня! — недовольно пробурчала я ей в спину.

У меня лично сна не было ни в одном глазу. Понимая, что уснуть мне все равно не удастся, я не пошла в спальню, а принялась кружить по холлу. Было чертовски досадно, что красивая версия рушится из-за такой малости, как отсутствие мотива! Побегав туда-сюда, я успокоилась, присела и разложила все по полочкам.

По всему выходило, что убивать Курихина обманутому жениху Тиму имело смысл только в том случае, если свадьбу Катьки и Тараскина устроил сам Андрей Петрович. После той истории, которую рассказала мне про Курихина и его несчастную жену Ирка, я готова была считать Катькиного папочку воплощением азиатской жестокости и средневекового коварства. Думаю, он вполне мог расстараться, чтобы поссорить дочь с любимым и склонить ее к замужеству с другим. Однако сам Курихин уверял нас, что свадьба Катерины и Вадима стала для него большим сюрпризом! Может, он врал? Я решила, что утром обязательно поговорю на эту тему с Зинулей.

В одном я не сомневалась: вчера днем Катерина убежала не к Тараскину, а к Тиму. К Тараскину, который у папы Курихина был персоной грата, ее отпустили бы в любой момент и с дорогой душой, подштанниками семафорить и кастрюли опрокидывать необходимости не было.

— Ты еще не спишь? — Из своей опочивальни неожиданно выступила Ирка.

— А ты идешь за новой дозой снотворной колбасы? — съязвила я, но подруга не обиделась.

— Нет, я не за колбасой. Теперь мне ужасно хочется клубники! Думаю, не пойти ли по ягоды?

— Ночью, в февральский снегопад? Интересная идея, но не оригинальная, — заметила я.

И вспомнив свои упражнения по сочинению дурацких анонсов, провозгласила:

— Маленькая любительница подснежников выросла и стала большой любительницей пожрать. Цветочки кончились, начинаются ягодки! Смотрите новую версию старой сказки — гастрономический триллер «Двенадцать месяцев»!

— А ты разве не хочешь сладеньких ягодок? — по-прежнему добродушно спросила Ирка. — Странные вы женщины, отказываетесь от свежей клубнички!

— А кто еще отказывается? — удивилась я множественному числу.

— Вчера Катька отказалась, сегодня ты, а зря: клубничка хороша была! Спелая, сочная, сладкая, хотя и тепличная! — восторгалась подруга. — Да и вино, которое мы пили с ягодами, было замечательное! Впрочем, Катька и от вина отказалась.

— Постой-ка! — До меня дошло, что спелые, сочные и сладкие ягоды не привиделись подружке в гастрономическом бреду. — Когда это вы ели клубнику?

— Да вчера днем,

после обеда, ты разве не помнишь? Ах да, тебя же с нами не было, ты зачем-то уединилась во дворе.

— Зачем-то! — Я с неудовольствием вспомнила, что уединилась как раз для того, чтобы написать анонсы. — Я поработать вышла! А вы, бездельники, в это время сожрали всю клубнику и ничего не оставили трудящемуся человеку?

— В том-то и дело, что оставили! — обрадованно закивала Ирка. — И трудящемуся человеку, и спящему ребенку! Почти полкорзинки оставили в овощном ящике в холодильнике!

Я молча встала, шагнула к холодильнику, открыла дверцу и заглянула в овощной ящик. Там лежала одна-единственная морковка, с которой мы ходили охотиться на бурундайца.

— В другом холодильнике, в большом доме! — ответила подруга на мой немой вопрос.

Это меняло дело.

Я посмотрела на часы: было почти половина второго. Я глянула в окно и сквозь поредевшую завесу снега увидела, что в большом доме еще не спят. Мягко светились два окна на втором этаже и одно на первом. Я заколебалась.

— Имеешь полное право! — подзуживала меня Ирка. Одна идти по ягоды к чужому холодильнику она все-таки не решалась. — Клубнику кому оставили? Тебе и Масяне! Вы здесь, а ваши ягоды там, и это досадное несоответствие нужно немедленно устранить!

— Немедленно? — Я еще сомневалась.

Ирка убежденно кивнула и облизнулась.

В теплых куртках поверх пижам и в валенках на босу ногу мы вышли из коттеджа и направились к большому дому.

Утром, когда мы приехали, двор был расчищен, постарались Анатоль с желтобоким ратраком, а теперь снега насыпало столько, что мы на каждом шагу проваливались по колено. От одного крыльца до другого было метров тридцать, не больше, но мне показалось, что мы шли целый час. И это при том, что большую и тяжелую Ирку, утаптывающую снег не многим хуже того ратрака, я пропустила вперед!

Неожиданно подруга резко остановилась, и я налетела на ее широкую спину.

— Интересно, почему они спят в разных комнатах? — пробормотала она, глядя на два светлых квадрата на втором этаже.

Одно окно светилось розовым, а другое — нежно-зеленым. Повесить в одной комнате такие разномастные шторы мог только дальтоник, поэтому резонно было предположить, что перед нами окна двух разных. Второй этаж целиком отвели молодоженам. Значит, Катерина и Вадим заняли каждый по отдельной комнате. Нетипичное поведение для молодых супругов!

— Она его не любит, — убежденно сказала Ирка. — Ты была права, Катька вышла за Вадима назло Тиму. Вот дурочка!

— Он тоже ее не любит, — вздохнула я, вспомнив, как Тараскин влепил своей молодой жене пощечину.

В этот момент зеленое окно погасло. Ирка отмерла и снова зашагала к крыльцу.

Тихо, стараясь не шуметь, мы поднялись по ступеням, отряхнулись и обмели валенки специальным веничком. Ирка толкнула дверь — она была не заперта. Я подумала, что Анатоль не зря ругал хозяев дачи за беспечность. Что за дурная привычка — оставлять двери открытыми!