Стрела восстания
Шрифт:
Раздобревшая попадья дряблым телом прижималась к нему:
— Не говорила ли я тебе, белеюшко, что ты вострее всех? Стоило пожелать тебе, и все у тебя родилось: достаток и покой семьи.
Рачительно пекся теперь поп об увеличении «паствы христовой» из числа идолопоклонников и не пропускал ни единого ненца мимо себя, чтобы не остановить того словом приветливым, душеспасительной беседой «в духе евангельской истины». [- 119 -]
Довелось однажды и Туле повстречаться с мезенским попом — «ловцом человеков». Поп остановил Тулю, расспросил у него про удачи в
Понравился Туле рай: высоко он, всю землю как на ладони увидишь. Да и житье привольное: ничего не делай, только пой да по гостям ходи. И ни ночи, ни мороза не бывает: рожа у бога, который старшиной в раю, светлее солнышка, — чего еще лучше! Хоть сейчас готов Туля в рай ехать!
— Дорогу как найти туда? — спрашивает он у попа.
— В рай-от?.. Одна для всех дорога туда: вера в бога-отца, в бога-сына, в бога — духа святого и добрые дела. Старую веру свою, веру в идолов, руками своими сделанных, ты должен бросить, если хочешь в рай попасть, а всеми помыслами своими, всей душой прилепиться к богу нерукотворному — к святой троице православной: к богу-отцу, богу-сыну, богу — духу святому.
— Только и всего?
— Только и всего.
— Ха-ха-ха... А про дорогу ты мне ничего не обсказал? Обмануть хошь меня? Не обманешь: я умный. Покажи дорогу — поверю!
— Про дорогу я и обсказывал тебе. Примешь веру православную, поведешь жизнь благочестивую — возьмут после смерти твоей душу твою ангелы в пресветлых одеждах и доставят ее к подножию престола господня.
— Наготово увезут, выходит?
— Не увезут, а вознесут на руках своих.
— Но-о?! На руках! У них такой длины руки, что от неба до земли достают? Сколь велики они сами тогда будут?
— Росту они такого же будут, как люди, как мы вот с тобой. И руки и ноги у них такие же. Только за спинами у них крылья есть. На крыльях этих они с неба [- 120 -] на землю спускаются и с земли на небо поднимаются. Умрешь ты — прилетят они за твоей душой и унесут ее на небо. Там вся пресвятая троица: бог-отец, бог-сын и бог — дух святой оглядят тебя, про жизнь, про дела твои, кои на земле совершил, расспросят и укажут тебе место, где жить.
— Про дух ты вот все поминаешь... Дух такой же кислый в том раю, как от рыбы иной раз бывает, али покислее будет? В избах ваших часу нельзя протерпеть такого духу, а ты хочешь, чтобы я нюхал его веки вечные? Не согласен! Живи сам в таком раю!
Туля решительно вышел из-за стола и заковылял к двери.
Поп ухватил его за рукав:
— Ты не понял меня, Туля. Помешкай минутку, и я все обскажу тебе...
— Сказал тебе: не хочу нюхать кислого духу! Чего ты пристал?
— Господи, вразуми меня, — обратился поп к углу, увешанному иконами, но рукава Тули не выпускал
— Трехголовый, выходит, бог ваш? Так, так. Это я понимаю. Случай раз такой был: важенка одна у меня теленка с двумя головами мертвого родила. Понимаю, понимаю: одно тулово у бога, а голов — три?
— Да нет же, нет, — терпеливо объяснял поп непонятливому Туле. — Три лица — не значит три головы...
— ...А три рожи на одной голове? Так, так! Это тоже понимаю: рожа спереди, рожа справа, рожа слева? То-то про богов и наши тадибеи рассказывают, что чисто вот все видят, что бы на земле ни делалось. Вверху, ишь ты, живут они, да еще три рожи в придачу!
— Да подожди ты молоть! — вышел наконец из терпения поп.— Иди-ко сюда: покажу тебе изображение пресвятой троицы.
Он подвел Тулю к углу с иконами:
— Гляди. Вот этот старческий лик — бог-отец это. Этот, помоложе, — бог-сын. А это вот — бог — дух святой назы... [- 121 -]
— Птица? Два мужика да птица?! Так бы сразу и сказал ты. Скорее сговорились бы. Какой от птицы дух может быть, когда она не издохла еще? А она не издохла?
— Она жила и будет жить веки вечные. Только ты не...
— Я согласен в рай. Дух-птица. Мало ли каких названий бывает. Пусть птица — дух прозывается. Ладно, ладно: я согласен...
— Ах ты боже мой! На что ты согласен?
— Как на что? — вытаращил Туля глаза. — В рай согласен! Самому ли ехать, повезет ли, понесет ли меня кто-нибудь другой, всяко согласен!
— Вот ты наперед и послушай со вниманием все, о чем тебе обсказывать буду. Слушай да на ум бери, чтобы жене и деткам своим рассказать после моих-то слов. Поймешь да сделаешь, как научу, тогда и в рай угодишь.
Туля опять уселся к столу, рядом с попом.
Поп рассказывал — Туля ничего не понимал. От непонимания скоро устал. Махнул рукой: пусть говорит, коли приспичило. Поддакивать буду, скорее кончит.
— Так, так... А-а... М-м...
— Понял теперь? — спросил наконец поп.
— Все понял. Как не понять?!
— Креститься сегодня будешь али подумаешь наперво?
— По-вашему? Рукой правой в лоб, в грудь да в плечи тыкать? Так я умею. Часто у русаков бываю: заприметил.
— Да не о том я... О крещении водой говорю.
— Водой?! Опять подумаю наперво. А то — студено, вишь, ныне.
— Подумай. С женой посоветуйся. Обскажи ей все, как я тебе обсказывал. После я всю семью разом и окрещу.
— Так, так... Подумаю. А бога-то этого, Миколы-то, не дашь до того?
— Можно дать. Ты ему молись, как я учил.
— Так, так. Буду делать, как ты учил. А что тебе дать опять за такого баского бога?
— Сколько не жалко от щедрот твоих. [- 122 -]
Положил Туля иконку на ладонь. Посмотрел пристально: больно баской божок! Сказал попу:
— Трех важенок хватит?
— Господу богу всякий дар приятен.
На следующий день Туля пригнал к попу трех важенок, а по возвращении в чум похвалился перед женой: