Стреляй вверх – не промахнешься
Шрифт:
– Нет, ну какой же поросенок! – усмехнулся Оболенский, глядя на приятеля.
Василий вернулся минут через сорок. Прошествовал к машине, занял свое место и приступил к докладу:
– Монах прилетел. Встречали двое. Сели в двенадцатую модель на той стороне парковки.
– Оружие?
– Не видно, – ответил Василий. Поразмыслив, добавил: – При себе точно не было. А вот в машине…
– Ясно, – кивнул Максим. – Дед, что у тебя?
– Сигнал четкий, устойчивый, удаляется в сторону города. Не спешат, соблюдают скоростной
– Ну тогда и мы поедем потихоньку, – решил Максим и запустил двигатель.
Так же не спеша въехали в город. И вот там метка на экране заметалась, задергалась, закружила по улицам.
– Что творят, гады! – то ли возмущенно, то ли восхищенно – не поймешь – бормотал себе под нос Шовкат, подсказывая сидящему за рулем Максиму направление движения.
Пришлось признать, что в этот раз чеченцы действовали без свойственных им самонадеянности и нетерпения. Поэтому не стали лезть на глаза – встали примерно в центре того овала, что образовал на карте города маршрут мстителей, и ждали.
Попутно Шовкат работал со сканером, стараясь накрыть средства связи чеченцев. Ну, средства связи – сказано, конечно, несколько громко. Надо думать, что в черте города, где находится управление полиции – да не одно! – управление ФСБ и еще ряд государственных структур, чеченцы поостерегутся использовать что-то, кроме сотовых телефонов, вполне легальных и надежных в этих обстоятельствах.
И надо сказать, что Шовкат в своем занятии преуспел. По крайней мере, была получена информация, что экипаж, который принял Артема, не единственный в этом городе. Что со стороны их страхует и контролирует еще как минимум один экипаж, который и сообщил об отсутствии преследования.
– Сейчас начнется, – предупредил Максим остальных.
И точно. Метка на экране вдруг отклонилась от ставшего уже за последний час привычным маршрута и замерла на месте.
– Ага! – обрадовался Оболенский. – Ну-ка, подтянемся поближе, посмотрим, как там и что!
Таким образом, подмена произошла практически на их глазах. Но обмануть не сумела – метка на экране компьютера удалялась совсем в другую сторону. И целенаправленно стремилась к окраине. «БМВ» с членами команды на борту устремилась следом…
– Скорость сбавь… – попросил Оболенского Шовкат.
Действительно, красная точка была уже совсем близко, но улица, по которой они сейчас ехали, пустынна. Только какая-то измученная жарой собака, сидя в тени одного из заборов, вылизывала свою шубу.
Максим послушно сбросил скорость. Машина медленно поехала по пыльной улице частного сектора.
– Есть! – Сабиров почти кричал. – Дом, который справа! За забором!
– Ты уверен? – на всякий случай уточнил Максим. – Точно этот?
– Точно!
– Запоминайте расположение! – Максим не спешил. – Дед и Скопа, пойдете сзади, через двор. Я… – Оболенский посмотрел в другую сторону. – Я тоже что-нибудь придумаю.
Машина свернула в первый же попавшийся
– Пошли! – бросил Максим. Он вышел из машины, прихватив с собой сверток, в который был упакован «винторез». Василий и Шовкат вооружились двумя специальными «стечкиными», оборудованными ПБС. Звонкие щелчки затворов, досылающих патроны в патронник, предохранители. Оружие было спрятано под легкие ветровки, за поясом брюк.
– Работаем самостоятельно, по обстановке, я буду держать двор на случай всяких неожиданностей. Ну… С Богом! – бросил Оболенский и быстро пошел по улице в обратном направлении.
Скопцов и Шовкат бегом припустили по переулку на зады.
3
Старика-чеченца подвело желание сломать врага, унизить его. Он затянул время. Потратил его на запугивание, на пустые и ненужные разговоры, на демонстративные приготовления к процессу. Не потому, что дурак, – просто был уверен, что полностью контролирует обстановку. Что он здесь главный и потому решает, что и как будет происходить.
Его бандиты вытащили откуда-то из прохладной глубины дома полутораспальный матрас и уложили его на пол посредине холла. При этом плотоядно косились в сторону Лизы. Так что смысл и конечная цель этих приготовлений не оставляли сомнений в их намерениях. Но старик, как ни старался, не смог отыскать в глазах врага даже тени страха, растерянности или безысходности. Взгляд Монаха был насмешливым и презрительным. И… Может, пожилому мстителю это только показалось… Было еще что-то такое. Что-то похожее на сожаление. Вроде как смотрел бывший спецназовец на покойников, которые еще и сами не поняли, что мертвы.
– Ваха, Рамзан – во двор. – Старику не понравился этот взгляд. – Присмотрите там…
Боевики, явно разочарованные, подхватили свое оружие и направились к двери.
– Не бойтесь, вам тоже достанется, – гаденько усмехнулся старик. – Вас подменят…
И опять пленник не отреагировал на его слова. А ведь говорилось не для боевиков – много чести об их сексуальных пристрастиях заботиться! Говорилось именно для Монаха.
Триумфа, на который так надеялся старик, не получалось. Пленник вообще не обращал на своих врагов внимания, что-то тихо шептал на ухо прижимавшейся к нему женщине. Железный он, что ли?!
– Ты думал, что самый хитрый и умный, – заявил пожилой после того, как все приготовления были завершены. – Ты думал, что самый сильный… Ты ошибся!
Пожилой чеченец сейчас испытывал острую до боли потребность выговориться, сказать что-то такое, очень весомое и значительное, что заставит содрогнуться попавшего в его руки врага, привести его в состояние смятения. По большому счету, он даже не был рад тому, что долгая погоня закончилась. Сейчас этого человека зарежут, как жертвенного барашка… И все. Смысл жизни утрачен. Остается медленное угасание в кругу многочисленных родственников.