Стриптиз-клуб «Аллигатор»
Шрифт:
– Ты что, спятил? – крикнул я, но шквалистый ветер унес мои слова в бушующий океан.
Громадные волны, вздымаясь метрах в тридцати от берега, перекатывались через узкую дорогу, напоминавшую взлетно-посадочную полосу.
– Эй, ты куда? – заорал я, когда Джин зашагал к одноэтажному, слабо освещенному зданию.
Ветер завывал, как овдовевшая волчица, а Джин молотил кулаком в дверь, прижимаясь носом к мокрому стеклу.
Спустя пару минут он вернулся. Вид у него был еще тот! Похоже, он не ожидал, что в половине двенадцатого ночи в четверг никого не окажется в офисе аэродрома,
– Придется выкручиваться самим, – буркнул он. – Включи фары!
– Джин, объясни, в чем дело, чего мы здесь забыли?
– Мы улетаем! – Он похлопал ладонью по фюзеляжу зачехленного самолета. – Кончай базарить, включи фары!
– Ты что, вообще ошизел! Ты ведь, мать твою, даже летать не умеешь!
– Кто сказал, что я не умею летать? – повысил голос Джин, стаскивая брезентовый чехол с легкомоторного самолета.
– Чей это самолет?
– Мой, черт бы тебя побрал! Ты, мать твою, включишь фары или мне все делать самому?
Я не был летчиком, и я почти не разбирался в метеосводках, но был убежден, что на этой плоскодонке с крыльями во время урагана можно конкретно улететь на тот свет.
Включив фары, я откровенно высказал Джину свое мнение.
– Останемся здесь – утонем! – процедил он.
– А если взлетим – гробанемся!
– В общем, так, командир! Ты как хочешь, а я улетаю и золото забираю с собой!
Налетел мощный порыв ветра, и самолетик задергался, натягивая крепежные канаты.
– Джин, почему бы нам все-таки не поехать на машине?
– Слишком рискованно. – Он покачал головой.
Я расхохотался.
– А взлетать в ураган на игрушечном самолетике не рискованно?
– Это не игрушечный самолетик! – заорал он. – Это «Пайпер-Чероки-140» семьдесят четвертого года выпуска! Через восемь часов мы приземлимся в городе Фредерик, на севере штата Мэриленд. К твоему сведению, я налетал триста часов на жестком крыле, так что не говори, мать твою, что я не умею летать!
Одномоторный «чероки», чуть длиннее микроавтобуса, с низкими крыльями и кабиной как у «форда-сиерры», напоминал планер, который поднимается вверх лишь при наличии в атмосфере восходящих потоков воздуха. На «чероки» я не полетел бы даже в спокойный и солнечный день! Джин, похоже, просек мои сомнения относительно надежности «чероки» и зашел с другого конца:
– Выбираться отсюда на машине – гиблое дело! Сейчас все население сидит в своих машинах, с детьми и собаками, со всем своим скарбом. Вернее, стоит в пробках на Сорок первом и Семьдесят пятом шоссе, бампер к бамперу, и почти не двигается с места. Скоро копы начнут сгонять всех в школьные здания, где оборудованы убежища, а когда ураган обрушится на побережье, отсюда вообще не выбраться. Район объявят зоной бедствия, на всех дорогах начнется повальная проверка – куда едешь, чего везешь, то да се… Если нас остановят, я не собираюсь объяснять какому-нибудь прыщу, всякой мелкоте, откуда у меня столько золотых монет. Я давно уже задумал свалить отсюда на самолете и никому не позволю нарушить мои планы. Дождемся, когда ветер немного утихнет, поднимемся в воздух, через двадцать минут окажемся вне зоны циклона и возьмем курс на север.
Я повиновался. А затем мы вдвоем легко развернули его, несмотря на шквалистый ветер. Ни фига себе, легче пушинки! Лететь на таком самолете в ураган – примерно то же самое, что выходить в штормящее море на плоскодонке либо пересекать границу вечных снегов в кроссовках. Ладно, поживем – увидим!
Мы подкатили наш «лайнер» к бензонасосу, где надо было, как оказалось, расплачиваться с помощью кредитной карточки, и залили в топливные баки сто девяносто литров горючего.
Нововведение с кредиткой не понравилось Джину.
– Раньше после конца рабочего дня здесь действовала система на доверии, – заявил он.
– Я, когда беру газету в автомате, действующем на принципе доверия, тоже никогда не плачу, – заметил я. – Халяву всякий любит!
Мы заправились, Джин, постоянно озираясь, подогнал «тойоту» к мокрой от дождя взлетной полосе, где стоял «чероки», и мы погрузили в крошечную кабину золото и наши шмотки.
– Отгони машину куда-нибудь в безопасное место, – велел он, протягивая мне ключи от «тойоты».
– Щас, разбежался! – ощерился я. – Я, конечно, наивняк, но не идиот же! Валяй, отгоняй свою машину, а я подожду тебя у самолета.
Он вытер пот со своей ряшки и уставился на меня. Его узкие губы расплывались в улыбке.
– Все правильно! Халявщики на принцип доверия кладут с прибором, – усмехнулся он. – Ладно, не кури тут!
Я привалился было к крыше самолета, но отшатнулся, подумав: а что, если под тяжестью моего веса оно отвалится?
Невдалеке от берега в битву стихии с человеком вступила тяжелая артиллерия – грозовые облака. Несмотря на то что у меня над головой небо было пока еще ясное, на фюзеляж «чероки» обрушились залпы ливневого дождя. Ветер усилился и грозно завыл. Мелководье за взлетной полосой всколыхнулось, как объятая паникой толпа.
Я сел на кучу брезента под крыльями самолета и скатал самокрутку. Я вдруг понял, что чувствовали древние мореплаватели, когда пересекали океан под парусами, полагаясь на волю Всевышнего.
После каждой затяжки я все острее осознавал, что я обыкновенный смертный. В вопросах жизни и смерти иногда даже травка не помогает! Более того, я пришел к выводу, что полет на «чероки» с Джином у штурвала равносилен самоубийству. Увидев, что он рысцой приближается со стороны ближайших кустиков, я швырнул недокуренную пятку в темноту.
– Курил, что ли? – подойдя ко мне вплотную, повел он носом. – Говорил ведь! Ну, залезай.
Я забрался в кабину, где пахло потом, плесенью и… страхом. Потертые сиденья из кожзаменителя не мешало бы протереть. Ремни безопасности истрепались, а пряжки у них погнулась.
Джин обошел «чероки» кругом, качнул крылья, пнул шины, приподнял закрылки и опустил, как заправский технарь.
Довольный, он вытер капли дождя, сел в кабину, надел пластмассовые наушники и улыбнулся.
– Удобнее, чем в вашем «Бритиш эруэйз», не находишь?