Строптивая для негодяя
Шрифт:
Балабанов молча встает и направляется к выходу из комнаты. Но тут как ураган влетает в спальню Макс и точно так же, как пару минут назад делал его брат, подбегает ко мне, присаживается на корточки и испуганно заглядывает в глаза.
— Дариночка, что случилось?
— Приболела, — не узнаю своего хриплого голоса, и снова вырывается громкий стон от очередного приступа боли.
— Ты только не умирай, — шепчет мальчик, гладя меня по щеке.
Слышу, как в дверях фыркает от смеха Паша, а мои глаза округляются от подобной фразы.
— С чего вдруг она умрет, балбес? — Балабанов протягивает мне сумку.
— У
— Лучше из комнаты выйдите, — пытаюсь приподняться, но у меня это с трудом получается. — В аптеку можешь меня свозить? — обращаюсь к старшему балбесу.
— Могу сам съездить, — усмехается. — Говори, что надо купить, — и, глядя на мое перекошенное лицо, добавляет вполне серьезно: — Такое чувство, что мне пять лет. Ерундой не страдай, куда ехать собралась в таком состоянии? А ты, — обращается к брату, — давай бегом в ванную, а потом принесешь Дарине сока. Пока я быстренько сгоняю в аптеку и магазин, остаешься за старшего.
Макс оживает на глазах и пулей вылетает из комнаты с довольной физиономией.
— Спасибо, — шепчу, снова укладываясь на бок. — Любое сильное обезболивающее и…
— Да понял я, — перебивает меня и снова усмехается. — Стеснительная ты моя. Вот уж не ожидал, — бухтит себе под нос, выходит из комнаты и закрывает дверь, так что окончание фразы, чего там Балабанов не ожидал, услышать не могу.
Кое-как привожу себя в порядок, после чего снова падаю на кровать. И мне в ванную не помешает сходить, но теперь буду ждать Пашку, чтобы помог. Какая к черту независимость в таком состоянии? Даже мой строгий шеф уже привык к моим критическим дням, разрешая мне отлежаться даже в разгар рабочей недели. А после того, как я разочек грохнулась в обморок прямо на совещании посреди его кабинета, перестал кривляться и бухтеть, отпуская домой безоговорочно.
Не Макса же просить в самом-то деле сводить меня в ванную. Как-нибудь потом расскажу ему, чем отличаются мужчины от женщин, чтобы больше ерунды не нес. Удумал тоже, но мужская забота в лице двух братьев поднимает настроение. Особенно поведение Пашки не оставляется меня равнодушной. Что-то с каждым днем начинаю думать о нем всё больше и больше. Не нравятся мне подобные мысли, ох, как не нравятся!
Макс, как и велел старший брат, приносит мне на подносе сок и бутерброд. Сидит рядом, держит за руку и постоянно успокаивает.
— Сейчас Пашка приедет, и ты поправишься!
Вроде взрослый мальчик, но его наивность трогает до глубины души. Приятно, не спорю, поэтому смешная физиономия парнишки с испуганными глазами вызывает улыбку. Никогда бы не подумала, что он такой впечатлительный.
— Обязательно поправлюсь, — делаю глоток сока, отказываюсь от бутерброда и снова ложусь на бок. — Выпью таблетку и отпустит, не переживай.
— А ты не сбежишь от нас? — Макс прищуривается, глядя мне прямо в глазах.
— С чего вдруг? — удивляюсь в ответ. — Я же пообещала, а за свои слова надо отвечать.
— Просто Пашка сказал, если я буду себя плохо вести, то ты от нас уйдешь. И все его старания пойдут насмарку, — выдает мальчик практически на одном дыхании.
— Не поняла, — серьезно смотрю на парнишку, а
— Э-ээ, — тянет Макс, подрывается, берет пустой стакан и направляется к выходу.
— Я тебе еще сока принесу, — бросает на ходу и исчезает за дверью.
Это еще что за новости? Какие, к черту, старания? Почему-то в последнее время мне все больше и больше кажется, что мальчик не так просто появился у меня в кабинете. Хотя его поведение и испуг выглядели слишком натурально, чтобы в голову закралось сомнение. Надо будет у Балабанова поинтересоваться, так ли все случайно произошло. Хотя вряд ли он мне расскажет всю правду.
Ничего, еще время есть — выпытаю у Макса. Этот уж точно не соврет, если на него сильно надавить и припугнуть.
Слышу, как открывается входная дверь, после чего раздается голос Паши:
— Как она?
— Мучается, — а это уже Макс отвечает, после чего тяжело вздыхает.
Дальнейших слов не разобрать, так как братья переходят на шепот. Пару минут я прислушиваюсь, но отчетливо слышу только последнюю фразу Балабанова:
— Балбес малолетний!
Раздаются шаги, и Паша появляется в моей спальне с небольшим пакетом в руке. Улыбается при виде меня, после чего достает таблетки и протягивает мне планшетку. Следом за ним семенит Макс, держа стакан с соком в руке. Их забота умиляет, и пока с расспросами лезть не буду.
— Поможешь мне до ванной дойти? — спрашиваю у Пашки, после того, как глотаю таблетку, запивая соком.
— Могу на руках донести, — усмехается в ответ.
— Это лишнее, — бурчу, скидывая одеяло и вставая на ноги.
Голова кружится, и, если бы не крепкая рука Пашки, которая обвивает меня за талию, грохнулась бы в обморок прямо здесь.
Прижимает меня к боку, и мы черепашьими шагами двигаемся в сторону ванной.
— Точно сама справишься? — спрашивает Балабанов после того, как я его выталкиваю назад в коридор.
— Точно, — фыркаю в ответ.
Не хватало еще, чтобы он тут вертелся под ногами. Вроде взрослая девочка, а стесняюсь как малолетка после первого поцелуя. Это всё влияние Балабанова, чтоб его черти съели. Только он может то выводить меня из себя, то через пять минут вгонять в краску. И слова куда-то пропадают. И становится нечем дышать от его близости.
Понимаю, что душ принять сама точно не смогу, поэтому ограничиваюсь утренними водными процедурами. Чищу зубы, выплевываю воду, наклоняясь над раковиной, а голова начинает кружиться еще сильнее. Перед глазами все плывет, и последнее, что чувствую, это дикая боль в локте от удара обо что-то твердое.
— Дарина, очнись, — кто-то трясет меня за плечи. — Да что ж такое-то.
Пытаюсь открыть рот, но не получается произнести ни звука. И тут прямо в лицо летят брызги холодной воды, полностью приводя меня в чувство.
— Я в порядке, — шепчу, продолжая лежать на прохладном кафеле. — Не надо больше брызгать.
— Вижу я, в каком ты порядке, — бурчит себе под нос Балабанов, и если бы я не пребывала в столь плачевном состоянии, обязательно усмехнулась бы с его ворчания.
Паша берет меня одной рукой под спину, другой под коленки и отрывает от пол. А сил возмущаться нет, да и не хочется совсем сопротивляться. Обвиваю его рукой за шею, прижимаясь лицом к груди, так не открывая глаз.