Строптивая для негодяя

Шикова Илона

— Под ногами не путайся, — возмущается Балабанов, обращаясь к мальчику. — Лучше двери открой.

Видимо, Макс тоже хочет поучаствовать, но безоговорочно выполняет указания старшего брата. Паша несет меня, двигаясь уверенно. А я восхищаюсь его прекрасной физической формой. И совсем не хочется его отпускать, когда моя спина касается поверхности кровати.

— Спасибо, — шепчу, теперь уже открывая глаза и наблюдая, как Балабанов в очередной раз присаживается на корточки рядом с моей головой.

— Ты когда ела в

последний раз, красавица? — ни тени улыбки на лице, сама серьезность, чтоб его.

— Вчера, — еле ворочаю языком, чтобы ответить.

— Врешь, — Паша прищуривается, продолжая меня сканировать.

— Нет, — пытаюсь помотать головой, но очередной приступ боли сжимает меня пополам.

— Макс, — кричит парень, не отрывая от меня взгляда. — Дарина вчера ужинала?

— Нет, — честно отвечает мальчик, так как я и вправду забыла вчера вечером поесть.

И в обед тоже. А утром так тем более, ограничившись двумя кружками кофе на работе.

— Стукач, — пытаюсь произнести громко, но очередной стон заглушает мой комментарий.

— Кто-то допросится и получит по заднице, — сердится Паша.

— Я, честное слово, не виноват, — испуганно произносит Максим.

Жаль, не вижу его глаз, так как он стоит, а у меня нет сил повернуть даже голову.

— И ты за компанию, — Паша поднимается на ноги, обращаясь к брату. — Пошли завтрак готовить, чудо в перьях. Пусть Дарина поспит.

Его слова, да Богу уши. Поспишь тут, как же! Особенно, когда дверь в комнату остается открытой, а на кухне гремят посудой, еще и подкалывают друг друга.

Но обезболивающие делают свое дело, и я не замечаю, как проваливаюсь в сон.

— Да тихо ты, не шуми, — слышу какую-то возню рядом с собой.

— Может ее разбудить? — раздается шепот Макса прямо над ухом. — Что-то долго она, как бы не случилось чего.

— Балбес, он и в Африке балбес, — бухтит Балабанов. — Пусть спит, не мешай.

— Я не сплю, — произношу довольно громко, полностью приходя в себя. — Поспишь тут с вами.

— Говорил же тебе, не шуми, — произносит Паша в полный голос.

— На себя посмотри, — возмущается мальчишка в ответ.

— Оба заткнитесь, — говорю грозно, так как разборки этих двоих, а также их возня прямо над ухом уже порядком надоела. — Завтрак приготовили?

— Так обед уже скоро, — выдает Паша, а я открываю глаза. — Давай в ванную отнесу, — усмехается, глядя на мое заспанное лицо.

— Сама дойду, не переживай, — сбрасываю с себя одеяло, сажусь на кровати, поправляю волосы и несколько минут не шевелюсь, чтобы прошло головокружение.

Встаю, но Балабанов все равно делает по-своему — обнимает рукой за талию и ведет к выходу из комнаты.

Чувствую себя намного лучше, так как боль в животе прошла, спасибо волшебным таблеткам. Осталось лишь легкое головокружение, но я сейчас поем, и всё пройдет.

Паша дежурит под дверью в ванную,

через каждые двадцать секунд спрашивая, как я себя чувствую. Настроения нет, и хочется послать его куда подальше, но вовремя себя останавливаю. Парень полдня старается мне угодить, и с моей стороны наглостью будет нахамить ему в ответ. Хоть его обходительность уже порядком достала.

Не привыкла я, чтобы кто-то меня опекал. Потому немного раздражаюсь при виде столь повышенной заботы обо мне и моем здоровье. Надо будет спросить у Миланской, как это, когда ты находишься постоянно рядом с человеком, которого любишь? Когда он с тобой, как говорится, и в горе, и в радости — сочувствует и переживает, смеется и плачет, а также заботится, когда тебе плохо.

Что-то меня не в ту степь заносит — какая, нахрен, любовь? Еще и к Балабанову. Но он снова дает о себе знать, спрашивая громко:

— Ты еще долго?

Лучше бы пререкался со мной как раньше, честное слово. А то не ровен час, взвою от его постоянной опеки. А еще только половина субботы прошла — как бы выдержать все выходные и не сбежать в свою любимую квартирку раньше времени. Надо что-то срочно придумать.

— Уже закончила, — открываю резко дверь, но Пашка вовремя успевает увернуться.

А так хотелось заехать ему по лбу!

Смеется, гад такой, при виде моей перекошенной и грозной физиономии и направляется к барной стойке, где уже расставлены тарелки с супом.

— Я точно не отравлюсь? — залезаю на высокий стул и нюхаю пар от горячего.

— Мы же старались, — обиженно произносит Макс, усаживаясь со мной рядом.

Черт, а я и забыла о нем! Как-то не хочется мальчика обижать, он ведь не виноват, что мне нравится его брат-раздолбай, которому нельзя верить. Но очень хочется.

— Дарина шутит, — Балабанов располагается напротив меня.

— Конечно, шучу, — улыбаюсь и треплю волосы на голове у Макса. — Ешь давай.

Очень вкусно! Такое чувство, что ничего вкуснее в своей жизни я не пробовала. Даже настроение поднимается, как представлю, что парни старались. Может и не ради меня, но угодить хотели сто процентов.

После обеда расходимся по своим комнатам: Макс учить текст на английском, я читать книжку, а Балабанов работать. Даже в выходной ему постоянно звонят, и через пятнадцать минут он уезжает.

— Скоро буду, — кидает на ходу. — Если что случится, звоните, — и закрывает за собой дверь.

Его нет до самого вечера. Мы успеваем с Максом приготовить ужин, и даже поесть, постоянно шутя и подкалывая друг друга. Мальчик проигрывает мне в споре и моет посуду, когда возвращается Пашка, злой как черт. Бурчит что-то себе под нос, раздевается и уходит в ванную под нашими пристальными взглядами.

Чувствую, весело сейчас будет. А заодно и повод есть поругаться с Балабановым и смыться отсюда, закончив нашу дурацкую сделку.