Строптивая истинная в Академии Драконов
Шрифт:
Она порывисто обняла меня, и я невольно прильнула к ней, впитывая тепло и заботу, которых так не хватало в последнее время.
— Постой-ка, — спохватилась миссис О'Брайен, отстраняясь. — Возьми с собой булочек. И штрудель обязательно.
Она засуетилась, собирая выпечку в бумажный пакет. Я попыталась возразить, но она решительно отмела все мои протесты:
— И слышать ничего не хочу! Ты совсем исхудала. Нужно тебя откормить.
Когда объёмистый пакет был бережно упакован, миссис О'Брайен, накинув на
— Береги себя, дорогая, — произнесла она дрогнувшим голосом. — И помни: что бы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне. В любой час дня и ночи.
Я ещё раз поблагодарила добрую женщину и вышла на улицу.
Пронизывающий зимний ветер немедленно забрался под тонкое пальто, заставив меня зябко поёжиться. Крепче прижав к груди драгоценный пакет с булочками, источающий соблазнительный аромат корицы и ванили, я поспешила по заснеженным улицам, с трудом пробираясь через неубранные сугробы.
Добравшись до дома, я обнаружила, что парадная дверь заперта.
"Ну, конечно, — подумала я с досадой, — мачеха явно не собиралась облегчать мне жизнь".
Пришлось пробираться вдоль стены дома, проваливаясь по колено в сугробы. К счастью, я наткнулась на ещё одну дверь. Скорее всего это был чёрный ход, который оказался не заперт.
Я осторожно проскользнула внутрь.
В доме царила гробовая тишина, нарушаемая лишь громким храпом, доносившимся с верхнего этажа. Судя по всему, мачеха и сводная сестрица уже спали. Что ж, тем лучше!
Оставив мокрые сапоги и пальто на полу в коридоре, я прошла на кухню, чтобы взять свечку. На цыпочках ступая по скрипучим половицам, начала исследовать первый этаж. Большинство комнат оказались заперты, но одна дверь поддалась моему робкому толчку. Я вошла и замерла — это был кабинет… кабинет отца Эллин.
Массивный письменный стол красного дерева, кожаное кресло, стеллажи с книгами до потолка. На столе лежали какие-то бумаги, письма, старые газетные вырезки. Подняв свечу повыше, я принялась рассматривать документы.
Среди бумаг обнаружилось несколько писем с красной сургучной печатью, деловая переписка, какие-то счета. Но больше всего меня заинтересовал конверт из плотной бумаги, запечатанный сургучом с гербом, который я не смогла разглядеть. Витиеватая подпись на конверте гласила:
"Нотариус Джеймс Хантингтон…"
Дрожащими пальцами я аккуратно вскрыла конверт, стараясь не повредить печать. Внутри оказалось несколько листов, исписанных мелким каллиграфическим почерком. Я поднесла свечу ближе и начала читать:
"Настоящим удостоверяется последняя воля и завещание Эдмунда Джеймса Ройса..."
Сердце пропустило удар. Это было завещание отца Эллин!
Я жадно впилась глазами в текст, перескакивая через формальности и юридические обороты, пока не добралась до сути:
"...своей дочери,
Я перечитала эти строки несколько раз, не веря своим глазам. Золото! Должно быть, это весьма внушительная сумма!
Для сравнения, моей мачехе и сводной сестре полагалось всего по пятьсот монет серебром!
"...право вступления в наследство наступает по достижении наследницей двадцати одного года либо в случае её замужества".
Вот же засада!
По достижении наследницей двадцати одного года…
Хочешь не хочешь, но терпеть мачеху мне нужно будет ещё три года, но зато потом я смогу выгнать её из особняка!
Руки задрожали так сильно, что капли воска со свечи закапали на бумагу. Я поспешно отодвинула свечу, боясь испортить документ.
Внезапно наверху раздался скрип половиц. Я замерла прислушиваясь. Шаги! Кто-то спускался по лестнице! Трясущимися руками я поспешно сложила документы обратно в конверт, стараясь не помять бумагу. Нужно было срочно решать, что делать с этой взрывоопасной находкой. Оставить всё как есть? Или забрать завещание с собой? Но куда его спрятать?
Шаги становились всё ближе. Времени на размышления не оставалось…
В этот момент дверь кабинета с грохотом распахнулась. На пороге, держа в руках массивный серебряный канделябр с горящими свечами, стояла мачеха. Её тёмный силуэт зловеще вырисовывался в дверном проёме.
— Так-так-так, — протянула она с холодной усмешкой. — Кого я вижу! Моя дорогая падчерица решила устроить ночную прогулку по дому?
Я инстинктивно прижала конверт к груди, делая шаг назад. Мачеха медленно двинулась в мою сторону, и пламя свечей затрепетало от её движения, отбрасывая жуткие тени на стены.
— Что это у тебя там, дорогая? — её изумрудные глаза блеснули в полумраке, а безупречно очерченные губы искривились в хищной усмешке.
Она приблизилась ещё на шаг, и я почувствовала, как упираюсь спиной в шкаф. Отступать было некуда.
— Стойте, где стоите! — я резко метнулась к открытой книжной полке, где на бронзовом пьедестале покоился кинжал. Вот только схватив его, я осознала что это был всего лишь искусно выполненный муляж — слишком легкий.
Однако мачеха и правда замерла, её бровки-ниточки взметнулись вверх, а в глазах промелькнуло что-то похожее на удивление.
— Я знаю правду о завещании! — отчеканила я.
— Вот как, — женщина медленно опустила канделябр на ближайший столик, её взгляд прикипел к конверту в моей руке. — Да, всё действительно принадлежит тебе. Но... — мачеха ядовито прищурилась, и её губы растянулись в торжествующей улыбке, — до того как тебе исполнится двадцать один год, ты находишься под моей опекой!