Строптивая истинная в Академии Драконов
Шрифт:
— Ты... — начал он, делая шаг вперёд, но я его перебила.
— Нет, это ты послушай, господин самовлюблённый павлин. Можешь засунуть свою фамилию Эрайн туда, где солнце не светит!
— Как ты смеешь... — его голос дрожал от гнева, а лицо исказилось от ярости.
— А как смеешь ТЫ, — я ткнула пальцем в грудь парня, — являться на похороны моего отца и вести себя как последняя… сволочь? Где твои хваленые манеры, мистер…Мысль осеклась, словно споткнулась о стену.
А как его собственно зовут?
Я лихорадочно
Не найдя выхода, решила пойти по пути меньшего сопротивления.
— Мистер Эрайн! — закончила я.
Парень резко схватил меня за плечи, впиваясь пальцами до боли. Его глаза, холодные как лёд, оказались прямо напротив моих.
— Ты забываешься, — процедил он. — Я могу уничтожить тебя одним словом. Ты останешься без средств к существованию, без поддержки, без...
— Без чего? — я вырвалась из его хватки. — Без твоего высокомерного общества? Поверь, это не такая уж большая потеря.
Его челюсть напряглась, а в глазах мелькнуло что-то похожее на замешательство. Похоже, он впервые столкнулся с кем-то, кто не трепетал от одного его присутствия.
— Мы ещё встретимся, — произнёс он угрожающе.
— Надеюсь, что нет, — отрезала я. — Дверь найдёшь сам? Или тебе показать, где выход?
Парень промолчал. Резко развернувшись, он последовал на выход, напоследок громко хлопнув дверью. Я выдохнула и прислонилась к стене. Колени дрожали, а сердце колотилось как сумасшедшее.
"И во что ты вляпалась, Катька?" — пронеслось в голове.
Екатерина Найденова — моё настоящее имя, но пока я решила о нём забыть. Теперь я Эллин Ройс.
2
Поверить в то, что я переместилась в другое тело было сложно…
А может, сознание обманывает меня? Может, всё это — лишь причудливый, невероятно реалистичный сон?
В попытке прогнать морок я ущипнула себя.
Резкая боль пронзила руку, заставив поморщиться.
Нет, это не сон. Во снах боль не ощущается так явственно, так… беспощадно реально.
Ноги всё ещё дрожали, но я преодолела себя, чтобы вернуться в траурный зал.
Как только переступила порог, почувствовала на спине яростный взгляд, даже два яростных взгляда. Мачеха и её драгоценная дочурка.
Я всегда хотела семью. Ночами грезила, что меня удочерят. Но могла ли я подумать, что мне достанется ТАКАЯ семья! Вместо любящих родителей судьба подкинула мне двух рыжих фурий.
Они о чём-то оживленно перешёптывались, когда я вновь села в кресло напротив гроба.
Я постаралась абстрагироваться от взглядов, сочувствующих и не очень. Подумать, что делать дальше. Порыться в памяти, что оставила мне Эллин, в конце концов.
Медленно, словно всплывая из тумана, они начали проявляться. Вот отец учит маленькую Эллин ездить верхом,
Внезапно воспоминания потемнели. Похороны матери. Слёзы отца. А потом... появление этой женщины с рыжими волосами и её дочери. Сначала они были милы и приветливы, особенно при отце. Но стоило ему отвернуться…
По спине пробежал холодок. Всё это напомнило мне до боли известную сказку… Злобная мачеха, сводная сестрица, чердак вместо комнаты…
Мои мрачные размышления прервало глухое пение. В зал медленно вошёл священник в тёмной рясе. Все присутствующие тут же поднялись. Я тоже встала, опираясь на подлокотники кресла — ноги всё ещё были ватными.
Священник начал читать заупокойную молитву на каком-то странном языке.
Когда церемония закончилась, гроб закрыли крышкой и четверо крепких мужчин подняли его на плечи. Процессия медленно двинулась к выходу. Я шла следом за гробом, физически ощущая на себе тяжёлые, полные недоброго предвкушения взгляды мачехи и её дочери.
На улице падал крупными хлопьями снег. Город выглядел непривычно — старинные дома с высокими шпилями, узкие мощёные улочки, фонари на витых столбах. Всё это больше походило на декорации к историческому фильму.
Люди, которым мы встретились на пути, останавливались и почтительно склоняли головы. Кареты и экипажи притормаживали, пропуская траурное шествие.
Когда мы подошли к воротам кладбища, большая часть процессии остановилась. Дальше пошли только самые близкие родственники — я, мачеха, сводная сестра и несколько мужчин, которые несли гроб.
Гроб медленно опустили в вырытую яму. Я бросила горсть земли, наблюдая, как комья глухо ударяются о крышку. Священник прочёл последнюю молитву, и на этом всё закончилось. По крайней мере, для лорда Ройса. Для меня же всё только начиналось...
Обратный путь в особняк показался бесконечным. Небо заволокло тяжёлыми, свинцовыми тучами и разыгралась метель. Ветер с яростью швырял в лицо колючие снежинки, застилая дорогу белой пеленой. Сугробы росли на глазах, превращая улицы в лабиринт. Мороз пробирал до костей, кутая незнакомый город в ледяное безмолвие.
Дом встретил нас гулкой пустотой — ни единого слуги, только наши шаги эхом отдавались в пустых коридорах.
— Что ж, — ледяным тоном произнесла мачеха, едва за нами закрылась дверь, — пора браться за дело. Эллин, начинай уборку. Весь этот траурный беспорядок сам себя не уберёт.
— Но... — попыталась возразить я, всё ещё чувствуя слабость во всем теле.
— Никаких "но"! — отрезала она. — Раз уж ты выздоровела, — в её голосе зазвучал яд, — то справишься. И не забудь протереть все подсвечники. Они ужасно запылились.