Стряпуха замужем
Шрифт:
Чубукова. Из вас.
Чайка. Из меня?
Чубукова. Если захотите... Люди должны быть разные... Вообще, в принципе, хорошо, если бы каждый мог перевоплощаться.
Слива. Чево-чево?
Чубукова. Станиславский учил нас этому.
Слива. Смотри, как выдвинулся!
Чубукова. Куда выдвинулся?
Слива. В первую мировую в эскадроне у нас был Гришка Станиславский, добрый такой рубака.
Чубукова.
Слива. Благодарю за разъяснение.
Чубукова. А здесь, ну понимаете, нужны разные амплуа.
Казанец. Ясно-ясно. Чтоб не походили друг на друга.
Чубукова (обрадованно). Да, конечно. Ну, как бы сказать, герой должен быть!
Чайка. Герой?!
Чубукова. Есть такой театральный характер... Условно, конечно. Человек смелый, выражающий передовые взгляды... И физически должен подходить. (В сторону Казанца.)Ваша внешность в этом смысле...
Казанецкашляет, подтягивается.
Я говорю так, примерно...
Чайка (ревниво). Казанец — герой?
Чубукова. Не только он. (Нелюбе.)Вот по данным, мне кажется, вы, например... Внешне, конечно...
Чайка. А я?
Чубукова. А вы... вы простак.
Чайка. Как так — простак?
Галина (громко смеясь). Выдвинулся?
Чайка (расстроен). Погоди, Галя.
Чубукова. Обычно простак — это самая обаятельная фигура на сцене. Он очень симпатичен, добрый, приятный человек.
Чайка (возрождаясь, Галине). Недослушаешь, понимаешь! А человек дело говорит.
Галина. Потянулся уже?
Чайка. Ты, Галя, брось... Брось... Момент культуры имеет передовое значение.
Павлина. А скажите, ваш театр, он что, будет иметь только мужской состав? Или женскому полу тоже разрешен доступ?
Чубукова. О, конечно... Я надеюсь, и вы примете участие.
Павлина (с достоинством). Мы по хозяйству больше... Мужики вон разгорелись.
Галина. Особливо Чайка.
Чайка. Галя, неудобно. (Извиняясь, Чубуковой.)Разговоры все!
Соломка. Ну, хватит. Помучили человека. Достаточно на первый раз. Марье Васильевне тоже перекусить надо.
Чубукова. Что вы, что вы! Я успею.
Слива (Чубуковой).
Чубукова. По виду вы комик...
Слива. Вот спасибо, определили... А то я все жил и не знал, кто такой. А скажите, вы при вашем высшем образовании не обучились сны разгадывать?
Соломка. Дед...
Слива (поднявшись, отмахнулся от Соломки). Понимаешь, какие дела! Сны снятся усе как один политические. Один политическей другого... А сегодня снился сон страшного напряжения. Не иначе, могу нервное потрясение схватить.
Соломка. С похмелья...
Слива. Хорошее похмелье... Снился мне сон, шо я с Эйзенхауэром в городки играл.
Соломка. Что?
Казанец. С Эйзенхауэром?!
Слива (успокаивая). На нейтральной территории. Была мне колхозом задача поставлена. Обыграть Эйзенхауэра в городки. Приехал он, а я уж тут. Говорит: ты вот что, я дед и ты дед, возраст у нас одинаковый, способности умственные приблизительные. Имел я видение. В том видении было сказано: ежели я у тебя выиграю у гольф — останусь на посту, ежели проиграю — дадут по шее... Согласен, дед, играть?
Чайка (азартно). Так ты ж у гольф не играешь?!
Слива. Я уже, сынок, во многое не играю... Ладно, говорю, токо давай, говорю, старик, сначала в городки. Стою на своем. Как скала стою. Давай, говорю, Айк, канаться. Деваться ему некуда, видит непреклонность мою. Давай. Канаемся. Ломаем спичку. Пополам. У шапку. Я был у шапке. Тяни, говорю. Тянет, а руки у его дрожат. Пустая половинка. Я вытянул — с серкой. Вот сон был! (Останавливается, с достоинством оглядывает слушающих.)
Чайка (нетерпеливо). Давай, дед, дальше!
Слива. Не торопись, хвигуры надо расставить. Ну, там бабушка в окошке, дед на крыше... Колодец. Идем так... Удар за ударом. Поспевает...
Галина. Проигрываешь?
Слива. Шо я тебе — Чайка? Доходим до сложных хвигур. У Айка лоб мокрый. Ставим змею. Иду с опережением. Ставим самолет. Айк говорит: «Не надо, пропустим».— «То есть как, говорю, пропустим? За змеей — положен самолет».— «Пропустим», — просит.- «Не могу, правило».— «Собьешь», — говорит.— «Собью!»— «Я переживать буду».— «Переживай, говорю, черт с тобой». Ставим... Как дам! От того самолета только щепки в воздухе заметались, в глазах огонь и трясение пошло! Проснулся... Солнце восходит... Самолет рейсовый на Сочи летит. Кобель мой шалавый лижет меня шершавым языком. Трофим Григорьевич, вот ты председатель, доверенное лицо наше, мы ж тебя избираем и доверяем, скажи, как быть, вроде рановато я проснулся, мне ж еще положено с Эйзенхайэром у гольф играть?