Студент-медик из Дублина

Тейлор Патрик

Фингал сунул бутсы в сумку, застегнул молнию и рассмеялся.

— Значит, ты считаешь, что ради такого результата можно и потерпеть? — И он указал на здоровенный синяк под постепенно заплывающим левым глазом. Он открыл дверь. — И даже в таком виде подкатиться к той медсестричке, не раздумывая?

Он заметил среди зрителей Кэтлин.

— А как же! — откликнулся Чарли. — Или не потянешь роль раненого воина?

— Ладно тебе, — отмахнулся Фингал и вышел из раздевалки под лучи осеннего солнца.

— Фингал! Фингал О’Рейли! — позвала Кэтлин,

стоявшая неподалеку, рядом с Бобом Бересфордом.

— Кэтлин! — Фингал улыбнулся. За прошедшие две недели им не удалось переброситься даже парой слов. Волосы Кэтлин каскадом ниспадали на плечи. Эти черные пряди, темнее, чем у Фингала, перебирал легкий ветерок. Кэтлин поджала губы.

— Ох и фонарь!

Небрежно пожать плечами Фингал не успел.

— Классный перехват и отличная пробежка, Фингал! — оценил Боб.

— Кто с нами пропустить по пинте? — спросил Чарли.

— Вы идите, — сказал Фингал, — а мы с Кэтлин в кино.

Боб повернулся к Кэтлин, взял ее руку, затянутую в перчатку, склонился и поднес к своим губам.

— Было чрезвычайно приятно познакомиться с вами, мисс О’Хэллоран, — произнес он. — Надеюсь, мы еще встретимся. — И он отпустил ее руку.

Даже не мечтай, свирепо подумал Фингал.

— Спасибо, мистер Бересфорд, — улыбнулась Кэтлин.

По крайней мере, пока они не зовут друг друга по именам, отметил Фингал. И удивился, заметив в себе вспыхнувшее чувство собственника.

Оставшись наедине с Фингалом, Кэтлин сказала:

— А вы здорово сыграли, Фингал.

— Да ладно, просто было кому отдать пас. Вот и все.

Она окинула его оценивающим взглядом.

— Неделю назад вы совсем сконфузились, когда Кевин Доэрти при выписке пытался отблагодарить вас. Вы из тех ирландцев, которых даже заслуженная похвала вгоняет в краску?

Он с трудом сглотнул.

— Кэтлин, уже почти пять часов. Мы рискуем пропустить начало фильма.

— Значит, я угадала. — Она рассмеялась. — Только не Кэтлин, а Китти, — и она сама взяла его за руку.

— Левой рукой придерживаем цилиндр шприца, — объяснял Джефф Пилкингтон Фингалу и Чарли. — Указательный и средний пальцы просуньте через кольца у верхнего края, а большой палец — через центральное кольцо на поршне.

До Рождества оставалась всего неделя. Фингал и Чарли учились отсасывать плевральный экссудат — жидкость, скапливающуюся между двумя слоями оболочки, покрывающей легкие. Джефф демонстрировал им большой шприц.

— А вот это, — продолжал он, указывая на деталь между шприцем и втулкой иглы с широким отверстием, — двунаправленный кран. Жидкость может поступать или в иглу, или из иглы.

Фингал внимательно следил за действиями Джеффа, с сомнением поглядывая на огромную иглу.

— Джефф, сдается мне, с такой штуковиной капитан Ахав гонялся за Моби Диком, — ему не нравился вид иглы, но еще неприятнее было представлять, как она вонзается в живого человека.

Повторение процедур и сознание, что они приносят пользу, постепенно помогли Фингалу преодолеть отвращение

к необходимости причинять боль. Мало-помалу он свыкался с этим, но безразличием так и не проникся.

— Инструменты надо простерилизовать, — продолжал Джефф, сложил их в автоклав, закрыл крышку и нажал кнопку, доводя воду до кипения. — «Большую Берту» мы применяем только после инъекции новокаина. Для этого служит маленький шприц.

Хвала Богу за местную анестезию, подумал Фингал.

— Стерилизация займет двадцать минут, — сообщил Джефф. — Пойдемте пока проведаем пациента.

Втроем они вернулись из шлюза в палату святого Патрика. Сестра Дэли, стоявшая у кровати пациента, выпрямилась и встретила вошедших улыбкой. Фингал улыбнулся ей в ответ. Чем быстрее совершенствовались навыки будущих врачей, тем заметнее росло уважение старшей сестры и тем шире становились ее улыбки.

— У нас отсос экссудата у пациента с пневмонией с пятьдесят первой койки, — сообщил Джефф и направился к пациенту.

— Хорошо, я пришлю сестру с инструментами.

Над койкой была раскинута кислородная палатка вроде той, которая помогла давно выписавшемуся Кевину Доэрти. Новый пациент, мужчина тридцати четырех лет, был тощим, как палка, два верхних передних зуба у него отсутствовали, усы пожелтели от никотина, а правая рука заканчивалась культей чуть ниже локтя.

— Добрый день, сержант Падди Кьоу, — поздоровался с ним Фингал. — Как сегодня ваши дела?

— Пока вроде как я еще не в себе, мистер О’Рейли, — Падди закашлялся и скривился от боли. — Но я иду на поправку, благодарю.

Фингал отчетливо слышал хрипы в легких пациента. Четыре дня назад он сам принял его и в первый момент не узнал нищего, которому в марте прошлого года дал два шиллинга. Зато сержант Патрик Кьоу, которому каждый вдох причинял мучительную боль и сопровождался кашлем, хрипами и дрожью, без труда узнал Фингала.

— Да это же вы, сэр, — ахнул он. — Тот самый, что дал мне аж два шиллинга!

— Да ладно, — воскликнул Фингал, — хоть это и впрямь я!

Поставить диагноз было нетрудно, тем более что сержант уже не в первый раз страдал пневмонией. Фингал мысленно чертыхался и проклинал дублинские трущобы.

Рентгенография грудной клетки подтвердила, что у пациента пневмония левого легкого, осложненная плевритом. Больному был прописан кислород, обтирания, чтобы снизить температуру, и жаропонижающий препарат, который с конца XIX века не выходил из моды, — ацетилсалициловая кислота, или аспирин.

Недоставало медикамента, убивающего бактерии, но, по словам доктора Миккса, в 1930 г. доктор Флеминг прекратил попытки применить для этой цели производный препарат грибка Penicillium notation. Это вещество останавливало рост бактерий в лабораторных условиях, но очистить его настолько, чтобы применять для лечения людей, никак не удавалось. Пациентам приходилось полагаться на защитные силы своего организма и на его способность бороться с инфекциями.