Студент-медик из Дублина
Шрифт:
Рефери, роль которого играл тренер спортзала, вызвал обоих на ринг. Фингал и Чарли остановились друг против друга.
— Третий раунд — последний. Бокс!
Прикрываясь левой рукой, Фингал медленно двигался по кругу вправо. Найди брешь в защите. Обманный выпад. Джеб. Джеб. Лицо Чарли расплывалось у него перед глазами. Это был уже не Чарли Грир, а безликий некто, безымянный противник. Фингал изменил направление атаки. Какой-то ублюдок встречается с Китти. Разбить ему губу — будет знать, как целоваться. Фингал разразился градом коротких ударов. Казалось,
Внезапно он почувствовал, как кто-то крепко обнял его, прижал его руки к бокам.
— Фингал, мы же на тренировке, — задыхаясь, напомнил Чарли. — Это не титульный бой.
Рефери развел боксеров. Не титульный бой? Черта с два! В нем снова вскипела ярость, кулаки крепко сжались. Вся ненависть выплеснулась на противника. Фингал провел еще одну серию коротких ударов, наседая на противника и почти выталкивая его за канаты.
Он сделал обманный замах левой, расправляя плечи для сокрушительного хука правой, но не своему другу Чарли Гриру, а всему, что не давало покоя Фингалу О’Рейли — тревоге за отца, беспокойству из-за экзаменов, и безликому мерзавцу с Бэггот-стрит.
И тут чудовищный удар пришелся по носу Фингала. Во рту расплылся медный привкус крови, Фингал сплюнул, пошатнулся, прикрыл перчатками лицо и попытался отступить.
— Опустите перчатки, сэр. — Рефери вгляделся в лицо Фингала. — Я останавливаю бой.
Фингал услышал, как к нему приближается Чарли.
— Фингал, извини. — Он наклонился и заглянул другу в лицо. — Кажется, я свернул тебе нос, но ничего другого мне не оставалось. Я должен был остановить тебя. Ты обезумел.
Острая боль привела Фингала в чувство. Обнаружив, что его рот полон крови, он сплюнул, покачался на пятках, положил руку в перчатке на плечо друга.
— Ты прав, Чарли. Я увлекся. Прости. И совсем забыл, где я.
— Ничего. Давай-ка усадим тебя, безумец.
Фингал криво усмехнулся.
— Спасибо, Чарли.
— Может, пройдете в свой угол, сэр? — спросил тренер. Он сам довел Фингала до угла и усадил на табурет. Чарли последовал за ними. — Будет больно, — предупредил тренер, и, не давая Фингалу опомниться, схватил его за нос и дернул, ставя кончик на прежнее место.
Фингал взревел: ему показалось, что жидкое пламя охватило обе щеки, послышался скрежет костей. Непрошеные слезы хлынули градом, смешиваясь с кровью на полу ринга.
— Простите, сэр, но когда врач из Сент-Джона учил меня оказывать первую помощь, он так и сказал: свернутый нос надо сразу ставить на место, иначе он распухнет, и потом уже ничего не поделаешь.
Фингал сморгнул слезы. Свирепая боль сменилась болезненной пульсацией. Он даже сумел улыбнуться.
— Спасибо, — выговорил он. — Я вспомню, как это больно, когда в следующий раз буду принимать пациента со сломанным носом.
— Увы, это все, что в моих силах, — продолжал тренер. — Вам придется пару недель походить с синяками, а когда кости срастутся, нос все равно будет смотреть чуть влево.
Фингал пожал плечами.
— Ну и что? Соперничать с Эрролом Флинном я
— Вот и нам досталось, — сказал Чарли. — Знаешь, я все-таки повторю: извини, Фингал.
Тот шутливо толкнул его в бок.
— Напрасно. Удар был честный. И потом, я провоцировал его. Минуту-другую я пытался… — он нерешительно помолчал, — изгнать призрака.
Чарли тихо подтвердил:
— Знаю. Изгнал?
— Нет, — Фингал попытался покачать головой, но спохватился. — До экзамена месяц. Как только он останется позади, я попробую совершить воскрешение. Тогда и схожу к ней… но только не сейчас. Спасибо, что сказал мне про Китти. — Он посмотрел на Чарли и протянул руку. — Дружба?
Чарли пожал ее.
— Дружба. — И он засмеялся. — Ну и вид у тебя!
Фингал направился в раздевалку.
— Сегодня заниматься я уже не в состоянии, так что можешь угостить меня пинтой. — Он с трудом улыбнулся. — Я все равно не смог бы читать. Играть в регби тоже, пока все не уладится.
— А если тебя позовут в сборную? — спросил Чарли.
— Участвовать в отборочном матче мне не помешает ничто, Чарли Грир. А теперь пойдем. Мне просто необходима пинта!
Ноябрь сменился декабрем, заканчивалась шестимесячная хирургическая практика. Как всегда, к девяти часам Фингал явился на обход под руководством старшего хирурга, мистера Киннира.
Фингал стоял в изножье кровати номер восемьдесят пять. Он заметил, что пациент, лысеющий мужчина средних лет с носом- картофелиной, лежит абсолютно неподвижно. Дыхание у него было поверхностное и затрудненное.
— Доброе утро, мистер Линч, — поздоровался мистер Киннир. — Как ваши дела сегодня?
Фингал видел, с каким трудом пациенту дается речь.
— Гигантская крыса грызет мои внутренности.
— Прискорбно слышать, — ответил мистер Киннир. — Сейчас мы некоторое время поговорим о вас и решим, как быть дальше.
Пациент сглотнул, громко рыгнул и покачал головой.
— Ни поесть, ни выпить. — Он скривил губы. — Прямо хоть в монахи уходи. Все врачи — шайка идиотов.
Фингал уже знал, что не от всех пациентов можно дождаться благодарности. Когда студенты впервые столкнулись с воинственно настроенным страдальцем, то спросили доктора Эллеркера, как им следует поступить. И услышали в ответ: «Не ждите, что все пациенты будут вас любить. Мы не боги. Наша работа — попытаться понять даже самых неисправимых грубиянов и простить их».
Консультант кивнул Фицпатрику, который принимал пациента. Фицпатрик поправил пенсне на носу и доложил о предыдущих эпизодах госпитализации больного, а также о приступах боли в верхней части живота, начинающихся через два часа после еды.
— Хорошо, — мистер Киннир повернулся к Кроми. — Диагноз?
— Прободение язвы двенадцатиперстной кишки, сэр.
— Верно, — и консультант обратился к пациенту: — У вас в кишечнике дыра.
В этот момент боль, видимо, скрутила больного. В ответ он смог лишь простонать «Матерь Божья».