Студент
Шрифт:
Не успели мы войти и завести "светский" разговор, рассевшись по лавкам вдоль стены, как заявились "женихи". Вокруг старших, как это водится, терлась мелюзга. Старшие - в шляпах, один даже в темных очках, несмотря на сумерки. Он, перегнувшись от тяжести на одну сторону, держал детекторный приемник, через динамик которого со скрипом и скрежетом пробивалась какая-то песня. Выглядели "женихи", прямо сказать, не "комильфо" и, конечно же, девушки не принимали их всерьез. Но когда они облепили окна и потребовали: "Девки, выходи на танцы!", стало не до смеха.
А тут еще Алинку Сомову черти за язык дернули. Она подскочила к окну и крикнула:
–
И тут же пожалела. "Женихи" начали ломиться в дверь, колотить палками по рамам. Слава Сорокин, Алексей Струков, Юрка Богданов и я вышли на крыльцо. Струков попытался образумить ребят, но слова на них не действовали. Деревенские видели, что их побаиваются, и еще больше наглели: улюлюкали, свистели, а малышня подстрекательски крутилась у ног.
Неожиданно один из деревенских, невысокий худощавый с лихо сдвинутой набок кепочкой, из-под которой торчал рыжий чуб, вынул финку и пошел на нас. Слава замолчал на полуслове, все напряглись; притихли и деревенские. Когда я поймал взгляд рыжего, меня вдруг словно что-то подтолкнуло ему навстречу. Я не отводил своего взгляда от его глаз, бессознательно мысленно приказывая отдать мне нож. И рыжий, будто споткнулся обо что-то, встал как вкопанный, серые глаза его потухли, а выражение лица изменилось на покорно безразличное, и он протянул мне нож, который я спокойно взял. Похоже, что ни наши, ни деревенские ничего не поняли. Наши молчали, а деревенские с удивлением смотрели на своего товарища.
В это время появились старший колхозного десанта преподаватель латинского и языкознания Юрий Владимирович Зыцерь и председатель месткома института. Жили они на другом конце деревни и пришли посмотреть, как люди устроились. Разобравшись в обстановке, Юрий Владимирович действовал решительно и смело пошел в сторону на деревенских. Выглядел он внушительно, и деревенские, почувствовав в нем начальника, отошли подальше и стали ждать, что будет дальше. Наш старший остановился и спокойно сказал:
– Я бегать за вами не стану. Но учтите, если кого-нибудь увижу здесь через десять минут, пеняйте на себя.
– А что ты сделаешь?
– нагло спросил высокий парень с лохматой гривой волос.
– По крайней мере, с тобой поговорю в райотделе милиции, это я тебе обещаю. Физиономия твоя мне хорошо знакома: утром стоишь со своим ЗИЛом у правления. Фамилию мне узнать нетрудно... Вон того тракториста тоже найду, - пообещал Зыцерь.
Деревенские притихли и видно, что струсили, но отступить сразу и этим признать поражение не могли. И когда наш старший вместе с предзавкома, убедившись, что девушкам ничего не угрожает, ушли, бузотеры еще некоторое время петушились, выкрикивали матерные частушки, но к клубу не подходили. Потом все стихло, и все решили, что деревенские ушли.
– Тоже мне, мужики!
– сказала Алина Сомова.
– С малолетками не справились. Если бы не Юрий Владимирович...
Она не договорила. Звякнуло и разлетелось стекло, и в клуб влетел камень.
Мы, будто заглаживая свою вину, бросились на улицу. Раздался топот, свист, и на улице никого не осталось.
Только мы вернулись в клуб, как в разбитое окно просунулась физиономия в шляпе и сказала:
– Погоди, щас Васька трактор подгонит. Весь клуб к ядрёне фене разворотит.
После этого все стихло, но мы до ночи сидели в клубе, пытаясь успокоить девушек, так как они боялись ложится спать. Да и действительно, черт их знает,
Мои товарищи моей "выходки" не поняли.
– Надо быть полным идиотом, чтобы без обоснованной причины бросаться на нож, - сказал Струков.
– Ложное геройство. Хотел нам свою бесшабашную смелость показать?
– А зачем он тебе нож-то отдал?
– Юрка вертел в руках финку, разглядывая наборную плексигласную рукоятку. Его больше интересовал именно этот вопрос. Кстати, финку рыжему мы вернули. Он пришел к деду Савелию, когда мы сидели дома, клялся, что не собирался никого резать, а хотел только попугать.
Но откуда кто мог знать, что мной руководило при этом нечто другое, в чем я должен был утвердиться. В тот момент мое подсознание подсказало, что сейчас я смогу ввести этого деревенского парня с ножом в состояние гипноза, как это делал раньше, и он безоговорочно подчинится мне. Это было бессознательное действие с моей стороны, как будто высший разум не оставляет меня и его волей я совершаю иногда поступки. И это убедило меня в том, о чем говорили Мессинг, Вольштейн и Френкель, что способности могут вернуться. До этого, очевидно, было далеко, но этот случай обнадежил меня, и теперь я твердо уверился, что достаточно какого-то толчка, чтобы мой мозг снова настроился на ту необъяснимую волну, которая позволяет проявляться необыкновенным способностям человека.
Кажется, совсем недавно я мог мгновенно ввести человека в гипнотическое состояние и продиктовать ему свою волю, которой он безоговорочно подчинился. Так когда-то случилось, когда я отвел руку с нагайкой конного милиционера, который готовился огреть меня, когда мы с пацанами лезли на стадион через забор. Все решили, что лошадь просто чего-то испугалась и понесла седока. Я тогда никого не разубеждал, не стал делать это и сейчас.
Мы позавтракали и пошли к правлению в приподнятом настроении. В приподнятом оттого что день выдался такой хороший, и оттого что сегодня заканчивали уборку картошки на своем поле и вечером или завтра утром могли уехать домой,
У правления уже собралось много народу. Мы подошли к своим. Девушки встретили нас без энтузиазма, и мы насторожились.
– Что-то вы как пришибленные стоите?
– спросил Слава Сорокин.
– Сейчас и вы пришибленными станете, - пообещала Алина Сомова и, посмотрев на улыбающегося Юрку Богданова, добавила:
– А то вы что-то очень весёлые.
– Да что случилось-то?
– не выдержал Алексей Струков.
– А то, что Сеня приехал. Председатель звонил вчера в город нашему проректору насчет того, чтобы нас еще на наделю оставить.
– Да ты что?
– Я ничего, а вот как Сеня ...
В это время вышел Семен Борисович и пригласил всех в правление. Кабинет председателя всех не вместил, и многие остались в коридоре, но через открытые двери хорошо было слышно, что говорилось в кабинете.
Говорил сначала председатель. Он ознакомил всех со сводкой погоды на ближайшую неделю. Сводка оказалась неутешительной. Бюро прогнозов предсказывало заморозки и снег. Когда председатель говорил о погоде, лицо его выражало обиду, как будто метеорологическое бюро наслало заморозки на его колхоз специально. Потом председатель стал жаловаться на условия. Людей не хватает, механизмов тоже нехватка, картофелекопалки быстро выходят из строя и почти не работают. Если не убрать всю картошку до заморозков, пропадет.