Студенты. Книга 1
Шрифт:
Савва Николаевич смотрел на худенькое тело этого молодого парня, волею судьбы оказавшегося в местах лишения свободы, но так и не смирившегося с этим фактом. Ведь Эдик вырос в обеспеченной семье, где отец делал все, чтобы никто ни в чем не нуждался. И тогда, когда у власти стояли коммуняги, как их теперь называют, и потом, когда началась вакханалия в обществе: отверженные стали у власти, а бывшие властители либо перебежали к новым хозяевам, открещиваясь от своих убеждений, либо уходили в никуда, не понимая, как могло случиться, что восемнадцатимиллионная армия коммунистов распалась, как карточный домик. Такое потрясение
Эдика не слишком заботила политика и весь этот хаос, вдруг разверзнувшийся вокруг, он не воспринимал серьезно. Он лишь как молодой листок, оторвавшийся от родной ветки, закружился в бешеном вихре перемен. Эдик не мог понять, куда подевались пионеры в красных галстуках, девчонки с белыми бантиками, в белых фартучках, почему пропало любимое мороженое «Эскимо»… Но зато появились ларьки, где предлагали пиво в импортных банках, водку в таком количестве и таком ассортименте, что от ярких этикеток рябило в глазах. Но самое главное, в ларьках появилась вожделенная жвачка. И образ вечно жующего белозубого американца стал реальностью. Только не ленись: покупай и жуй!..
И ещё одно «чудо» принесла перестройка. Наконец-то появилась туалетная бумага. Рулоны туалетной бумаги вперемешку со «Сникерсами» лежали на витринах всех ларьков и магазинов. Чудо произошло, весь мир товаров ринулся в Россию, только успевай разворачиваться и потреблять.
И Эдик, и его сверстники, опьяненные воздухом свободы, вседозволенности, опутанные «идеологией туалетной бумаги», потребительства, «Сникерсов», прокладок и жвачки, пива и кока-колы, возомнили себя если не избранными, то уж точно новыми людьми нового времени. Им казалось, что прошлая жизнь осталась где-то там, в далеком сне разума, и все, что их ждет — это только прекрасное, совершенно феерическое будущее, где все будет о’кей.
Но жизнь оказалась куда прозаичнее и суровее. И первый же шаг Эдика оказался роковым. Он попал сюда, за колючую проволоку, и свобода, «Сникерсы», доступные девочки и праздничная кутерьма проходят теперь без него. Это оказалось для Эдика шоком. Он так и не понял, почему он вместо новой жизни попал не на обложку журнала, а сюда, в свинарник с парашей. Отец как мог успокаивал его:
— Ничего, все в молодости делают ошибки, и ты не исключение, к этому нужно относиться философски. Сегодня в тюрьме — завтра на вершинах власти.
И приводил примеры, яркие и доходчивые:
— Вот вчерашний вор и преступник сегодня советник в правительстве. А сколько их в бизнесе и местной власти — не счесть. Так что не ты один страдаешь за издержки нового строя. Надо перетерпеть, набраться опыта. В конце концов, тебе надо учиться. Сейчас такая возможность есть, не для всех, конечно, но для тех, кто хочет и имеет деньги — пожалуйста, учись хоть в самом престижном вузе. Кстати, это действительно хорошая идея. Ты хочешь учиться в институте? Я устрою.
— Как это? — не понял отца Эдик.
— Очень просто. Ты пишешь заявление в институт. В какой хочешь?
— Да я не думал…
— Подумай.
— Хорошо.
— Надумаешь, я решу проблему поступления и учебы.
Так Эдик стал студентом-заочником в Московском гуманитарном университете. Учеба как-то отвлекала Эдика. Сначала ему учиться очень не хотелось. Но
Сосед по камере, Витька Мухин, сначала прикалывался, дразнил Эдика пай-мальчиком, но постепенно и он втянулся в решение задач и тестов. Вдвоем им стало учиться куда интереснее и веселей. Всего этого, естественно, Савва Николаевич пока не знал, но видел, что, при всей похожести зеков, перед ним сейчас сидел не совсем обычный сиделец, и не только потому, что он был сыном продвинутого отца, сколотившего огромное состояние за считанные годы, но и потому, что понимал свою исключительность.
— Дело в том, что ваше здоровье в опасности. Предварительно могу сказать, что проблема с легкими непростая. Что касается диагноза «туберкулез», то я его пока не исключаю, но думаю, что здесь скорее всего другое заболевание. Возможно, что абсцесс легкого. Мне сейчас привезут рентгеновские снимки из местной больницы, я их посмотрю и окончательно определюсь.
— Чем это угрожает?
— Абсцесс — это и есть та дырка в легких, о которой вам уже говорила врач. Нужно её или «вырезать» хирургическим путем, или постараться закрыть терапевтическими методами, иначе может случиться сильное кровотечение.
— А что для этого нужно?
— Нужны условия, которые, к сожалению, здесь ограничены. Точнее, операцию в здешних условиях не провести, нет оборудования и, собственно, операционной тоже нет. В местной больничке, насколько мне известно, такие условия есть, хотя и не идеальные. Но вопрос, разрешать вам там оперироваться, не в моей компетенции. Я могу рискнуть и сделать операцию там, но решать этот вопрос не мне, а вам с отцом и руководству учреждения.
— Понятно.
Эдик оделся и посмотрел доктору прямо в глаза.
— Можно еще спросить?
— Спрашивайте.
— Без операции возможно вылечить мою болезнь?
— Конечно, можно, но это потребует больше времени и всегда есть риск возобновления кровотечения. А это очень и очень опасно…
— Ну со временем у меня дефицита нет, четыре года впереди… Кровотечение, говорите, может начаться? А что можно сделать, чтобы оно не началось?
— Методов борьбы с легочным кровотечением много, но не все они одинаково эффективны. Самый надежный способ — операция. А так… Впрочем, есть ещё один метод в запасе — подкачка воздуха в плевру, что создаст воздушную подушку, которая сдавит дырку в легком. Старый, но забытый способ борьбы с легочным кровотечением у туберкулезных больных. Меня ему научил один сельский врач-фтизиатр еще в молодости. Способ так и называется — поддувание. Можно прямо в плевру поддувать, а можно в брюшную полость…
— Во, во. Я согласен, профессор. Давайте, поддувайте сколько надо, я вытерплю. А на операцию я еще не готов. Давайте подождем…
— Хорошо. Но только, Эдуард, вы не забыли, что это предварительный диагноз? Мне нужно ещё кое-что уточнить по вашему заболеванию. Только тогда можно будет говорить об окончательном решении вопроса с лечением.
— А как много времени это займет?
Савва Николаевич посмотрел на часы.
— Сейчас уже вечер. Если рентгеновские снимки здесь, я определюсь быстро, сегодня же.