Студенты. Книга 2

Аргунов Анатолий Васильевич

— Ну что стоишь, звони, — наконец выдавила она из себя.

Лина бросилась к телефону.

Через сутки профессор Хуцинашвили был в Питере и прямо с самолета приехал в клинику. Там его уже ждала подготовленная операционная. Операция прошла успешно, нога у отца была сохранена. Вскоре состоялось примирение родителей Лины и Гиви. Таким образом, была спасена репутация Лины, а Гиви благополучно отвертелся от тюремных нар.

Но жизнь выносит свой справедливый приговор. И даже тогда, когда ты его совсем не ждешь. Гиви успешно окончил институт и, при наличии связей и денег, перебросился в златоглавую столицу страны — Москву, став там

успешным врачом-гинекологом. Что называется, пустили козла в огород с капустой. Слава Гиви в столице росла не по дням, а по часам: очереди на прием к нему из жен высокопоставленных чиновников и просто из богатых дамочек расписывались чуть ли не за месяцы. И то сказать: огромный чернявый грузин с огненным взглядом большущих глаз действовал на дам неотразимо, избавляя их от всяких женских болезней.

Деньги, слава, известность и, главное, внимание бесконечного количества женщин окончательно погубили Гиви. Его детское желание обладать самыми красивыми, самыми сексапильными женщинами стало воплощаться в жизнь. Он переспал практически со всеми женщинами, идущими к нему на аборт, приходящими на лечение, их подругами и просто знакомыми. Слава Гиви стала почти равной славе Гришки Распутина. Но случилось то, что должно было случиться, — Гиви погиб.

Смерть Гиви наступила при страшных обстоятельствах: его тело, изуродованное до неузнаваемости, нашли в перевернувшейся, разбитой в дребезги элитной иномарке «Порше». Таких машин на всю Москву было две: у генсека Леонида Ильича и у Гиви. Криминалисты посчитали, что погиб Гиви, ударившись об опору линии электропередачи. Он превысил скорость и не справился с управлением на крутом повороте.

На десятилетии со дня окончания института, Савва узнал эту страшную весть. Аудитория встала и молча почтила память первого ушедшего из жизни сокурсника. Сестра Гиви, встретив потом Савву в коридоре, лишь грустно улыбнулась:

— Нет больше Гиви. Ты, наверное, рад?

Савва ничего не ответил, решив, что любое мнение не будет ею воспринято как искреннее.

— Ты же с ним враждовал, я знаю. Он не раз отзывался о тебе неважно… — Нино посмотрела на Савву большими, как у брата, глазами. — Что молчишь? Савва, ты же его ненавидел, ведь так?

— Послушай, Нино. Как ты могла даже подумать так? Гиви мой однокурсник, и этим все сказано. Я не могу к нему плохо относиться, тем более когда его не стало. Просто я не разделял его убеждений. Это верно, но вражды между нами не было.

— Ладно, Савва, я остаюсь при своем мнении. Прощай. — Она подала Савве руку и посмотрела так пронзительно в его глаза, словно этим взглядом хотела сказать все, что думала о нем. Сомнения, любовь, гордость, страсть, ненависть — все обозначилось в ее взгляде.

Савва поцеловал ей руку:

— Не поминай лихом!

Так разошлись жизненные пути Саввы и этой грузинской пары: брата и сестры, его сокурсников и знакомцев прекрасной юности.

Савва Николаевич вспомнил об истории взаимоотношений с Гиви не случайно. Жизнь день за днем подкидывала уравнения с одним, а то и с двумя неизвестными. Вот и сейчас, сидя на экзамене, он решал для себя трудную задачу — казнить или помиловать. Перед ним сидел молодой повеса, красивый парень с армянской фамилией: кучерявый, с черными, как маслины, большими нагловатыми глазами. Он чем-то неумолимо напоминал его однокурсника Гиви. Студент явно не знал билета и пытался измотать профессора посторонними рассуждениями. Психология поведения таких студентов

была проста: профессор — интеллектуал, значит, многое может простить, главное, найти тему, даже ключевое слово, которое бы его задело, было бы ему интересно. И тогда он сам все расскажет, только поддакивай. Но как найти тему, о которой профессору было бы приятно порассуждать?

Савва Николаевич догадывался о причине поведения экзаменуемого и уже хотел вернуть зачетку без оценки. Двойки он не ставил принципиально, говоря: «Придете в следующий раз, когда лучше подготовитесь. А сейчас вы перенервничали и смешали все в кучу — каша какая-то, а не ответ…»

Савва Николаевич только собрался это сказать, как вдруг студент произнес: желание пациента излечиться является главным условием предоперационной подготовки.

Савва Николаевич чуть не поперхнулся словами, готовыми исторгнуться из его гортани. Проглотив комок в горле, Савва Николаевич спросил:

— Вы что, действительно так считаете?

Студент понял — он напал на золотую жилу.

— Конечно, профессор! Желание является сильнейшим стимулом для жизни, вернее, жизнь без желаний и мечты скучна, можно сказать, что невозможна…

Студент продолжал развивать тему, уже понимая, что он сдаст экзамен.

Вот ведь как, его мысли, вынашиваемые годами, спокойно озвучивает студент-третьекурсник. Браво! Не зря преподаватель читал лекции.

— Почему? — И Савва Николаевич попытался найти ответ: — Ну хорошо, желания бывают ведь разными: в одном случае победить болезнь, в другом — умереть… Вы же знаете, что на Западе широко дискутируется идея эвтаназии по просьбе пациента или родных. Как вы смотрите на эту проблему?

— А что на нее смотреть? Ее нужно решать.

— И как же, молодой человек?

— А просто — есть желание больного умереть, нужно дать ему такую возможность…

— Ну а если ошибочный диагноз и болезнь может быть излечена. Почему же пациент должен умереть по чьей-то вине, а то и по недоразумению, — пытался активно наступать на студента профессор.

— Согласен, Савва Николаевич. Но выбор все же за больным, там, где все ясно и других вариантов, как умереть, нет, лучше это сделать спокойно, не мучаясь. Такая моя точка зрения, — ответил парень, очень похожий на его студенческого оппонента Гиви.

— Вы верующий? — задал неожиданный вопрос Савва Николаевич.

— Нет, но я христианин и уважаю свою веру. Да и при чем тут вера? Понятно, что церковь против эвтаназии: мол, Бог терпел и нам велел. Но это ничем не доказанная гипотеза, — продолжал активно наступать студент…

Савва Николаевич внутренне удовлетворился ответом студента. Но тогда как поддержать и так исчезающий русский народ, если вдруг при наших существующих порядках разрешить эвтаназию? Он решил остановить студента.

— Нет и еще раз нет. Эвтаназия не для нас, мы еще к ней не готовы. Я ставлю вам четверку, вы неплохо владеете темой, но, к сожалению, не ответили на все вопросы билета.

Студент, сияющий, как самовар, вскочил со стула:

— Спасибо, профессор!

Оставшись один, Савва Николаевич еще долго ходил по кабинету, никак не мог успокоиться. Тема эвтаназии его волновала не сама по себе, у него умирал брат, тяжело и мучительно. И Савва Николаевич не знал, как поступить: дать брату тихо умереть от введенного лекарства или пусть он мучается до конца. И когда он не знал, что делать, то предпочитал анализировать прошлое в поисках ответа.