Студенты. Книга 2

Аргунов Анатолий Васильевич

Так, постепенно отходя от неприятного разговора с бывшей однокурсницей, Савва Николаевич окунулся в бескрайнее море своих размышлений о смысле бытия. Ну что ж, он имеет на это право.

Глава 11. Философия желаний

Человечеством двигают не инстинкты, как утверждают ученые, а желания. Желание — это мысль, воплощенная в поступок. Не бывает поступка без желания. Даже маниловщина — квинтэссенция, казалось бы, неосуществимых грез и желаний, вдруг рано или поздно реализуется в виде дворцов, мостиков через речки, яхт, футбольных клубов, принадлежащих кому-нибудь из русских помещиков новой волны. Они теперь живут на берегах туманного Альбиона, а через Ла-Манш, на другой стороне, стоят не менее роскошные виллы и дворцы их друзей. Выходит, не так уж не прав был русский помещик

Манилов, мечты которого казались недостижимыми. Ан нет. Все случилось именно так, как он мечтал.

Главным достоинством таких людей является высказать мысль вслух. Пусть самую невероятную и чудаческую. Именно они, чудаки-маниловы, двигают прогресс. Почему так? Вопрос другой. Мы еще к нему вернемся. Конечно, можно вложить в головы всевозможные термины, которыми так ловко оперируют современные философствующие ученые: от сюрреализма восприятия до трансцендентности мышления. Все они верны, но не имеют смысла в главном — они не объясняют всей сложности взаимодействия уникального, данного не то Богом, не то эволюцией, продукта человеческого развития: сознания и мысли. Некоторые материалисты считают их всего лишь потоком электромагнитного колебания, а схоластики — желчью вытекающей из мозга, как из желчного пузыря. Метафизики и служители культа объясняют все очень просто и убедительно — промыслом Божьим.

Отчасти верны все основные предположения, но ни одно из них не может претендовать на конечный ответ: это так и не иначе. Вопрос в том, что человек поступает, а значит, реализует свои желания вопреки логике и предначертанной судьбе. Таких примеров в истории человечества столько, что говорить о них — зря тратить время. Совершенно очевидно, что философия желания — не врожденное качество, передаваемое по наследству или по происхождению, а продукт воспитания. И начинается оно, возможно, с утробы матери. Сейчас доказано, и совершенно точно, что плод человека реагирует в утробе матери по-своему на разную музыку, настроение матери и даже речь окружающих.

Что это? Одним промыслом не объяснишь, если только тупо твердить: Божья воля. Нет, это далеко не так. Иначе не рождались бы от таких и обычных обывателей будущие нероны, гитлеры… Зачем? В чем Божья кара? Наказать человечество за его грехи? Так лучше не допускать их, это же легче, чем ни в чем не повинных младенцев обезглавливать во имя «сверхчеловека». Сейчас многое оправдывают. «Что сказал Заратустра», мол, он дал направление новой философии о «сверхчеловеке». Нет, никакого направления он не дал. Он лишь воплотил свои детские грезы о сильном человеке, каким он видел, прежде всего, себя, избиваемого сверстниками. Он возненавидел свою слабость, поставил на кон свою жизнь, доказывая, что есть, могут быть суперсильные духом и телом люди. Что они и только они могут править миром. И, как ни старайся, но стать ими могут только избранные. Опять тупик — избранные, значит помеченные Богом. Но не Ницше с его Заратустрой. Это всего лишь фразеологическая переделка о божественном начале в происхождении человечества. Но сколько бы ни пытались люди найти, хоть какие-нибудь факты этому, ничего не находили. Кроме неких легенд о божественных деяниях тех или иных исторических личностей, в книгах Ветхого Завета, Библии у христиан или Талмуде у иудеев. Можно все принять на веру, от этого легче жить, но не легче думать и мечтать. Вернее, человека, даже верующего до фанатизма, нельзя заставить не мечтать, не иметь желаний. И это факт, который никто и никогда еще не опровергал.

Исходя из этого, следует отметить, что Библия в целом, как и Ветхий Завет в частности, не что иное, как мечты человечества, высказанные желания быть тем, каким они видят себя в образе Бога. Чем это заканчивалось, также хорошо известно из истории человечества. Фараон Амон провозгласил себя Богом Солнца. Иван Грозный считал себя равным Богу. И еще множество персонажей человечества. Никто из них так и не смог стать тем, кем они себя возомнили. Хотя если следовать мифическим взглядам на эту проблему, то, строго говоря, они свою мечту воплотили в жизнь. Именно при их жизни они в глазах своих соотечественников выглядели именно теми, кем себя мнили. Исполнение желаний, как говорят у нас на Руси, свершилось. Но надолго ли?

Такое философское и столь длительное отступление связано с любопытными наблюдениями, которые чаще встречаются в студенческие годы.

Студенты — люди мечтаний. Кто-то мечтает о тарелке борща со сметаной, а ведь кто-то и о манне небесной, вдруг

посыпавшейся на его кудрявую голову, не обремененную заботами о хлебе насущном. Голодный студент не мечтает завоевать весь мир, чтобы потом отъедаться в «Макдоналдсах», ему нужно что-то попроще, скажем, заработать где-то неплохие деньги, чтобы пойти и вкусно поесть вместе со своей девушкой. Другое дело студент, у которого в карманах полно дензнаков или карточка Visa на сто тысяч баксов. Мысли его далеки от жранья мидий и бокала вина, ему подавай экстрим. Он понимает, что может купить себе самую крутую тачку, ему отдастся за деньги любая красавица-проститутка. Да что греха таить — любая сокурсница с радостью залезет к нему в постель, только намекни. Но вот беда: скучно, скучно просто иметь «ферарри» или «порше», ему нужно большего. Адреналин — вот что ему больше всего хочется и о чем он мечтает. И девчонку, которая серой мышкой пишет свои конспекты на лекциях, не спуская восторженных глаз с профессора, а не с него. Того, у кого есть все, не то что у обшарпанного и вечно бедствующего профессора. И вот он — конфликт интересов, мечтаний и желания. Вот почва для будущих свершений и революций.

Савве Николаевичу вспомнился один персонаж его студенческих лет, к которому он относился негативно. Не потому, что завидовал, хотя было чему: красота, высокий рост, размеры бицепсов настоящего мужчины. И, кстати, не дурак. Окончив с золотой медалью школу, поступил в их институт без особого труда и учился хорошо, без напряга, как выражаются студенты. Он был грузином, и звали его Гиви. Савва Николаевич попытался еще раз вспомнить все, что связывало его с этим человеком, чтобы понять побуждения, двигавшие его поступки, а через них понять себя, свои поступки и дела. Хорошо это или плохо — вопрос непростой, но без анализа ошибок и успехов движение вперед немыслимо.

Память вернула Савву в шумные, трудные, но такие счастливые студенческие годы. А именно на пирушку в группе, где хороводил Гиви. Большой, под метр девяносто, с толстым выпирающим животом, подпоясанным широким ремнем с грузинским орнаментом, в красивой рубашке с открытым воротом, Гиви походил на преуспевающего иностранца. Сходство усиливалось пошитым по последней моде костюмом из хорошей шерсти, хорошо уложенной прической, светлым, незагорелым, как у многих грузин из простонародья, лицом. Белоснежные ровные зубы и орлиный нос. Хищный взгляд больших округлых глаз, подернутых пеленой тумана, привлекали внимание многих. Особенно лиц женского пола.

Савва прощал Гиви многое, но не любил его циничного взгляда, который раздражал и оскорблял его. И если была возможность, то непременно реагировал на слова и поступки Гиви, иногда очень даже своеобразно.

Как-то Сережка Ковалев, общий любимчик группы, увлекся рисованием шаржей на однокурсников. Рисунки выходили выразительными и очень похожими на изображаемые персонажи. По молодости всегда кажется, что любое внимание к твоей персоне — путь к признанию. Да, собственно, ничего не изменилось и в наши дни. Кто-то пиарит сам себя, кого-то за деньги раскручивают продюсеры как гениального музыканта, скульптора, архитектора… Каких только небылиц не сочинят про них, и вся эта несуразица выдается по телеящику как откровения их жития, как некогда святых. И героем может стать каждый, только плати бабки. Такие приемы были и раньше. Зато если дело касалось идеологии, то тут все как везде: мы, советские, лучше всех; будь то американцы, англичане, японцы или только-только набирающие политический вес китайцы в Красном Драконе. Радио и телевидение день и ночь долбили одно и то же — демократия возможна только при социализме, вандалы-американцы морят голодом Кубу, первую страну социализма в Америке. Савве вспомнился забытый анекдот, шепотом передававшийся друг другу в канун пятидесятилетия Октябрьской революции. Суть такова: спрашивает девушка парня, почему тот опоздал на свидание, а он решил погладить брюки, включает утюг, а из него: «Слава КПСС!» Бросил парень утюг и бежать.

Но речь сейчас о Гиви. Сережка Ковалев нарисовал на него шарж: большой толстый человек с орлиным носом, черной головой и большущим животом, подпоясанным ремнем, одним глазом нацеленный на толстушку-блондинку. Дело было на практическом занятии по философии. Шарж попал к Янке, девчонке, влюбленной по уши в Сергея. Та звонко рассмеялась. Преподаватель, еще молодой, но амбициозный кандидат философских наук, метивший на место доцента, оторвал голову от конспекта.

— В чем дело? — тихим, но властным голосом спросил он.