Стукач и его палачи
Шрифт:
– Я вас слушаю.
Лейтенант назвал, кто он и откуда.
– Соседи значит,- подытожил хозяин кабинета.
– У вас там тоже такие писатели есть?- спросил, указывая на отложенную бумажку.
Остроумов хотя и не знал содержания написанного, но предполагал чисто интуитивно, что было причиной интенсивного шевеления губами. Поэтому ответил неопределённо:
– Встречаются.
– Нет!- не согласился Петраков. Такой, как этот экземпляр, наверно, единственный на всю Россию.
– В чём же его своеобразие?- поинтересовался
– А вот прочитай!
С этими словами Петраков взял в руки тетрадный листок и подал гостю.
Остроумов взял его в руки. Содержание рукописного текста, написанного красивым каллиграфическим почерком, сводилось к тому, что у гражданки Селедцовой соседские коты испоганили грядку, ночами устраивают концерты и не дают спать. Мер к ним соседи не принимают и милиция тоже.
Остроумов ещё не дочитал текст, а у начальника уголовного розыска нетерпёж: узнать мнение гостя.
– Ну, как?- спросил он.
– Жалоба трудящихся,- дипломатично ответил Остроумов.
Петраков так и не понял, что этим хотел сказать гость. Поэтому продолжил:
– Вот из-за таких «жалоб трудящихся» я бросаю всё и занимаюсь котами. Эта жалобщица уже во всех ветвях власти города побывала. А я для чего здесь поставлен? Предотвращать, а если уж случилось, вычислять воров, грабителей и прочую нечисть. А я котами занимаюсь. После этих «жалоб трудящихся» комиссия приехала: на вшивость меня проверять.
– Наверно, не только из-за жалобы старушки?
– Безусловно. Ну, есть у меня недостатки в работе. А у кого их нет? Развелось этих проверяющих больше чем работающих. Так и сказал на одном из совещаний. И попал в немилость.
– И чем же история с котами закончилась?- полюбопытствовал Остроумов.
– Послал участкового разбираться. И что ты думаешь? Эта бабулька, насадила в огороде валерьянки, вот коты каждую ночь и сходили с ума.
– Почерк уж больно выработанный: на бабушку не похоже,- засомневался лейтенант, продолжая рассматривать текст.
– Это ты правильно заметил. Есть тут один «грамотей». Юристконсулом себя называет. Так и подписывается под каждой жалобой: юристконсул Головлёв.
– А что это за должность такая? Вроде, как юрист по дипломатической линии…
– Ага, дипломат, - язвительно заметил Петраков. Там такой бугай. Из института физкультуры вытурили за неуспеваемость, так его подобрал один наш местный предприниматель для выбивания долгов, но для ширмы и престижа ввёл должность юрисконсульта. Ну, а поскольку такой же грамотей, как и этот спортсмен, то на двери присобачили табличку: юристконсул Головлёв Василий Иванович. И нет теперь нам покоя от этого «юристконсула».
– А бабушка эта к нему, как на приём попала?- поинтересовался Остроумов.
– Господи! Какой там приём? Курьером она у этого предпринимателя работает. Была бы она из простого народа, над её заявлением бы попросту посмеялись. Но она оказалась дальней родственницей какого-то большого начальника
Остроумов коротко изложил то, ради чего приехал.
– Есть у нас такой висяк,- сказал Петраков.
– Следователь Перелыгина занималась. Но теперь она в декретном отпуске.
– Мне бы дело посмотреть.
– Никак ваши у нас набедокурили?- сощурив глаза, спросил начальник уголовного розыска.
– Возможно,- уклончиво ответил Остроумов. Отрабатываем, как одну из версий, но по другому делу.
– Де-ла!,- растягивая слово, сказал хозяин кабинета,- мало у нас своих забот, так теперь нам добрые люди, наши соседушки, свинью подсунули: было у нас дорожное со смертельным исходом, теперь - умышленное убийство. Час от часу не легче. У вас там хоть что-нибудь наклёвывается? А то повесите на наш отдел мокруху и – поминай, как звали.
– О мокрухе я речи не вёл,- сказал лейтенант.
– Козе понятно. Только, исходя из изложенного, её уши настолько явственно торчат, что не увидит их разве что слепой. Впрочем, чего уж тут собачиться. Соседи всё же. Какой-нибудь наш злодей на вашей территории тоже может дел натворить. Скажу тебе честно: информации в деле не много. Добыли всё что смогли. Изъята одежда потерпевшей с частицами краски. Есть свидетель, который запомнил последнюю цифру номера автомобиля. Уверяет, что там была единичка. Модели не знает. В марках автомобилей наш свидетель не силён.
– А что это за история связанная с квартирой потерпевшей?
– И откуда уши растут?
– Из деревни, где жила Сазонова.
– Там наговорят. Всё это на уровне слухов. Никаких официальных заявлений по этому поводу к нам не поступало. А коль нет заявления, нет и проблемы.
– А вдруг, дорожное происшествие и последующее проникновение в квартиру как-то взаимосвязаны между собой?
– Я ещё раз говорю: официальных данных о проникновении в квартиру Сазоновой не было. А коль не было, зачем раздувать из мухи слона и искать себе работу? Её у нас и так невпроворот. Вот поработаешь с меня, тогда на некоторые вещи будешь смотреть совершенно другими глазами.
Остроумов не стал перечить. Углубился в материалы дела. И через некоторое время спросил:
– А вот Сазонова, куда так торопилась? На улице мороз. А она без головного убора, в одном платье и сапогах на босу ногу. Такое впечатление, будто какую-то очень важную информацию получила и бежала, чтобы не опоздать…
– Кто теперь скажет?- вздохнул Петраков.
– Может, получила от кого-то информацию о дочери?- предположил Остроумов.
– Так она же где-то в ваших краях.
– А у нас информация, что в ваших. Теперь оказывается, что ни у нас, ни здесь её нет. Похоже: дорожное, смерть Сазоновой, исчезновение дочери и проникновение в квартиру - звенья одной цепи. И в этой цепи не хватает одного: режиссёра или режиссёров и исполнителя.