Ступая за Край

Романова Наталия

Эимит спала на покрывале, волосы её, ещё влажные после озера, были раскиданы, нижнее платье обнимала тело, как руки любовника, лицо же девушки было безмятежным и спокойным, каким редко бывает у неё. Слёзы всё реже появлялись в глаза её, но печаль, казалось, навсегда поселилась в облике её.

Меаглор стряхнул с волос влагу реки и устало сел рядом, на то же ложе, где спала Эимит, усталость сморила его, глаза закрывались, но сон не шёл. Слишком яркий цвет мёда, слишком сильный медовый запах витал в хижине и не давал покоя Меаглору.

Он перевернулся на бок и посмотрел

на Эимит. Пальцы его убрали пряди цвета мёда с лица её и губ, задержавшись там, у влажного глубокого дыхания, пока губы не накрыли её губы в лёгком поцелуе, почти не чувствуя его. Меаглор закрыл глаза, открыв же столкнулся со взглядом Эимит.

— Будь со мной, маленькая Эимит, ведь на меня смотрят глаза твои.

— Я не заслуживаю этого.

— Глупая девушка, разве надо тебе заслужить это… Сердце моё любит тебя, это есть у тебя, я есть у тебя.

Эимит вздрогнула и глубоко вздохнула, проводя по влажным волосам Меаглора.

— Ты заходил в реку? Ты не должен, там сильное течение.

— Мне надо разрабатывать руку, это хороший способ, — он говорил настолько близко с её губами, что касался их.

Она ответила на поцелуй робко, словно никогда губы мужчины не касались губ её, движения были скованны, пока словно путы не упали с плеч и разума её, поддаваясь ласкам воина, уступая им и природе своей.

Её маленькие пальчики путались в его волосах и тянули с силой на себя, пробегали по телу его, спине, груди, чтобы остановиться на животе, но двинуться ниже, в ответ на подобные ласки Меаглора. Она бормотала что-то тихое и неразборчивое, целовала воина, и тихие стоны слетали с губ её. Он закинул ногу Эимит себе на бедро и вошёл, как должно входить мужу в жену, медленно и тягуче, словно боясь причинить ей боль, но Эимит двинулась сама, потом ещё раз, настаивая на быстром темпе. Щеки её были алыми, алый же перетекал по светлой коже, которую лишь немного покрывал загар, на шею и молочного цвета грудь. Глаза горели ярко, пока она не зажмурила их, бормоча что-то и, наконец, взрываясь, сжимая и царапая спину его.

— О… это… это так… по-другому, — она убрала с лица Меаглора волосы и вжималась в тело его.

— Глаза твои смотрят на меня, маленькая Эимит, в сердце твоём любовь.

— У тебя тоже… по-другому? — щёки вспыхнули огнём.

— Да, — он прошептал.

— Так всегда?

— Эимит, ты единственная девушка, которую полюбило моё сердце, но точно ведомо мне, что так будет всегда и… даже лучше.

— Ещё лучше? — Эимит поднялась над покрывалом.

— Конечно, глупая, — Меаглор ещё долго смеялся, а Эимит обижалась, а потом смеялась с ним, и ненадолго печаль покидала облик её.

Меаглор смотрел вслед уходящей сестре своей.

— Почему ты отпустил её? Меаглор?! Ведь он Царевич! Там Царь, Наследник, там законы Главной Богини!

— Биоввена будет счастлива там, с Эарсилом.

— Откуда тебе может быть это ведомо?

— Я многое ведаю и многое знаю.

— Уста твои не лгали, Меаглор? Будущее открыто тебе?

— Открыто, Эимит… Не открываю я людям будущее их, чтобы болью не огорчать дни их, или слабостью и леностью не изменить

судьбу. Но сейчас, после того, как чуть не умер, я вижу будущее почти всех и могу управлять своими видениями.

— Расскажи мне.

— О ком ты хочешь знать?

— О Биоввене.

— Она повяжет себя шёлковой лентой с Эарсилом и будет счастлива. Много знаний откроется ей и умений, законы запрещают врачевать женщине, но ей позволят, Верховная Жрица прокричит это в главном храме. Она будет помогать мужу в опытах его, а когда страшная болезнь нападёт на соседние Земли, вдвоём они найдут зелье для излечения от неё, и она обойдёт стороной Дальние Земли.

— А мои братья или отец, кто-нибудь из них жив?

— Все живы. Отца твоего, как и Бенаила, и соратников его, выпустят по велению Царя Горотеона и просьбе правителя соседних Земель под поручительство его. Отец твой и его соратники вернутся в поселение и не найдут никого, тогда перейдут они горы и окажутся в новых Землях, куда и повелит им направиться правитель соседних Земель, там уже обживаются оставшиеся жители поселения. Там твой отец встретит брата твоего, он вырастет ещё на половину голову и станет ещё больше на него похож, через время отец твой женится на вдове Гвилерине… а младший брат твой станет всадником Наследника.

— Но он же младенец!

— Сына Наследника Аралана. Их дружба будет крепка и продлится всю жизнь. Он узнает, кто его отец, но предпочтёт остаться во Дворце. Твой брат будет богат и знатен, и я вижу большое количество детей.

— А Эвиси?

— Её муж откажется от неё уже скоро… она перейдёт гору и встретит того, кого сердце её считает истинным мужем.

— Гелана?

— Да, но у него теперь другое имя, труднопроизносимое. Как и другая родина. Он станет правителем огромных Земель и моря, Эвиси проживёт с ним всю жизнь в довольстве и сытости, мудро правя народом своим и Землями, у них родятся три сына и дочка, которая станет лучшей лучницей не только своих Земель. Там же будут жить его приёмные родители.

— Неужели жизнь их будет безоблачна, и печаль никогда не коснётся сердца их?

— Почему же? В жизни всех будут радости и горести, будут удачи и поражения, болезни и выздоровления, потери и обретения. Но если однажды опасность будет у порога любого из наших друзей, мы предупредим их, чтобы избежали они ошибок и потерь.

— Будет и дальше проливаться кровь в Дальних Землях, Меаглор?

— Будет, но с каждой зимой всё меньше. Наследник Аралан, помня о судьбе сестры своей младшей, позволит Провинции за Горами чтить своих богов и жить на землях их по законам их, женщины не будут больше отправлять сыновей своих в казармы, а дочерей выдавать за мужей против воли их, и постепенно огонь ненависти угаснет в сердцах людей… когда нас уже не будет на земле этой, все Дальние Земли будут жить по таким законам. В мире и довольстве.

— А мы, что будет с нами?

— Мы перейдём горы и проживём жизнь до самой старости своей вместе.

— У нас будут дети?

— Уже есть.

— Кааак?

— Прислушайся к телу своему, маленькая глупая Эимит, прислушайся.