Суд да дело
Шрифт:
– Но, я надеюсь, ты не собираешься поддаваться на шантаж?
– А что мне остаeтся делать? Не могу я нанести Джози такой удар. Если он донесeт еe начальству, вся еe жизнь будет разрушена. Тут на меня как раз свалились шальные деньги. По две тысячи в месяц - их хватит почти на год. А там что-нибудь придумаем.
– Ты с ума сошeл. Не знаешь шантажистов. Получив первый взнос, он тут же пожалеет, что не запросил три тысячи. И потребует их. А там будет набавлять и набавлять. Заявит, что белоклювые дятлы попросили построить для них больницу и школу. Умоляю тебя, не поддавайся. Помнишь, я тебе рассказывала
– Нет-нет, ты не понимаешь... Всe это слишком запутано... Мне нужно разобраться, подумать... Через неделю у меня начинается отпуск... Пожалуй, я поеду в Калифорнию... Мне дали адрес одного курорта-пансионата... Называется "Оленья гора"...
– Меня не зовeшь с собой? Поедешь один?
Эсфирь вглядывалась в верхние перекрытия моста.
ОБИЖЕННЫЕ ОРЛЫ БОЛЬШЕ НИКОГДА, НИКОГДА НЕ СОВЬЮТ ТАМ СВОE ГНЕЗДО.
Вопросительный знак, прилепившийся к слову "один", пошатался и упал сам собой. Как столб, съеденный изнутри термитами. Получился почти приказ: "Поедешь один". Кипер попытался ладонями стереть угли со щeк.
– Да... мне нужно побыть одному... Всe это обрушилось так внезапно... Я позвоню тебе оттуда... Или напишу... Если заживeт палец... Он до сих пор побаливает... Трудно крутить телефонный диск... Так что я уж тебя прошу... Если тебе снова понадобится моя кровь... Найди что-нибудь почище, чем огородный нож, - хорошо?..
II-8. Курорт "Оленья гора"
"Дорогой мистер А.!
Пишу вам, сидя в купе поезда, который везeт меня обратно на Восточный берег. За эти три недели в Калифорнии я такого насмотрелся и таких наслушался диковинных историй, что должен непременно кому-то рассказать обо всeм. Кроме того, я так долго не отвечал на ваши чудные письма сельского отшельника самое время отдать накопившийся долг. Правда, для описания жизни в "Оленьей горе" я должен украсть ваш приeм - "описание через отрицание".
Нет, это был не семейный курорт, хотя некоторые постояльцы привезли с собой детей.
Нет, это не лечебница, хотя распоряжались всем два врача. Нет, это не коммуна, хотя постоянные жильцы (не такие визитeры, как я) отдают заработанные деньги в общую кассу.
Нет, психотерапия не является целью "Оленьей горы", хотя участники постоянно исповедуются друг перед другом или перед всем сборищем.
Нет, это не клуб любителей группового секса, хотя интимные отношения между всеми постояльцами не только поощряются, но в какой-то мере являются обязательными.
Нет, это не культ с догмами и строгой дисциплиной, но нарушение принятых правил может привести к изгнанию - сначала в одну из удалeнных кабинок в окружающем лесу, а потом - и вообще из коммуны.
Новички вроде меня имеют статус кандидатов-послушников и с самого начала живут в этих лесных хижинах, которые, кстати, достаточно комфортабельны: там есть водопровод, туалет, холодильник, душ, маленькая печь для отопления и стряпни. Наше участие в общей жизни коммуны приветствовалось, но не было обязательным.
Не стану вдаваться в детали и, тем более, расписывать вам, до какой степени я позволил себе воспользоваться открывавшимися возможностями. Скажу лишь,
Я сел на поезд в Сан-Франциско. Бывали вы в этой столице землетрясений? Уверяю вас, напряжение земной коры здесь чувствуешь сквозь асфальт, сквозь подошвы ботинок. Местные привыкли, а нам - приезжим - поначалу неуютно. Поневоле испытываешь облегчение, когда поезд отходит от перрона. В "Оленьей горе" была одна женщина, которая живeт на окраине этого города. Она слегка хромала, и мне всe время хотелось спросить, не землетрясение ли тому виной. Еe родители помнят страшную встряску 1906 года. Разрушенный город горел две недели. В центре уцелело лишь несколько домов. В том числе - ко всеобщему изумлению - ликeрно-водочный завод некоего Хоталинга. Эта женщина с детства запомнила стишки:
Когда всеблагий наш Господь
Послал свой гнев на Сан-Франциско,
Зачем разрушил Он все церкви,
Но пощадил Хоталинг-виски?
Хромоножка Джейн рассказала мне, что привело еe в "Оленью гору".
Роза и шоколад
Это случилось на научной конференции, проходившей в соседнем городке. Я поехала туда с надеждой забыть о человеке, с которым прожила восемь лет. Наш развод превратился в какую-то безобразную свару. Он выплеснул на поверхность всe худшее, что было в каждом из нас. Я надеялась выбросить из памяти этот кошмар, окунувшись в катакомбы науки. Они часто служили мне убежищем от житейских невзгод.
Почему-то в этот раз традиционный банкет был устроен не в конце, а в начале конференции. И в какой-то момент официант принeс и поставил передо мной вазочку с шоколадными конфетами, увенчанную белой розой. "От джентльмена, который пожелал остаться неизвестным", - сказал он, улыбаясь.
Во мне немедленно проснулась пятнадцатилетняя школьница, которую, оказывается, не смогли задушить даже восемь серых супружеских лет. Я стала исподтишка оглядывать зал. Мужские взгляды - это особая азбука, и у меня изрядный опыт в расшифровке их. Если пойманный взгляд мне не нравится, я обычно думаю со злорадством: "Погоди, посмотрим на твою физиономию, когда я встану и пройдусь, хромая".
Но тут мне никак не удавалось угадать отправителя шоколада. Один профессор из соседнего университета как-то странно задержал свой взгляд на мне. Я знала его по имени, знала его превосходные статьи. Но в тот день он сидел за столом со своей женой, так что я его исключила. А оказалось - напрасно. Потому что позже он явился на мой доклад, осыпал комплиментами и спросил, понравились ли мне конфеты.
Наш роман запылал с какой-то пугающей скоростью. Вечером того же дня мы уже целовались с ним в его автомобиле, спрятанном под апельсиновыми деревьями. Щадящий свет калифорнийской луны позволял нам воображать себя совсем молодыми. На прощанье я получила адрес дома, где он будет ждать меня вечером два дня спустя.