Суд времени. Выпуски № 01-11
Шрифт:
Кургинян:Итак, я хотел бы, чтобы господин Репников подтвердил или опроверг мое представление о том, в каком состоянии находилась семья.
Репников:Переписка Николая II и Александры Федоровны опубликована, и есть недавно вышедшие дневники, очень интересные, 1917–18 гг. Можно точно судить — это письма все-таки интимные, не предназначенные для печати — можно точно судить, что у них было взаимопонимание. То есть как семья они действительно состоялись. Они любили друг друга, они друг друга по-своему уважали, но в этой ситуации, мне кажется, общество не могло простить царю, когда он пренебрегал большой семьей — государством, обществом, народом, и уходил
Кургинян:Скажите, пожалуйста, начался ли внутренний развал даже святая святых, вот этих родственников, и всего?
Репников:Да, безусловно, согласия не было.
Сванидзе:Внутри клана Романовых?
Репников:Да. Согласия не было, уже шла борьба.
Сванидзе:Спасибо.
Кургинян:Внутри самых узких кругов…
Сванидзе:Благодарю.
Кургинян:…и доходившая до киллеров?
Репников:Ну, вплоть до таких высказываний.
Сванидзе:Спасибо. Прошу Вас, сторона защиты. Вопросы свидетелю обвинения.
Млечин:Александр Витальевич, мы Вас все мучаем, да? Взаимоотношения между императором и императрицей — это настоящая история любви, правда? Ведь они ужасно любили друг друга. Она родила ему четырех дочерей, и ждали мальчика. И мальчик родился в 1904 году, а в возрасте трех лет выяснилось, что у него страшная болезнь — гемофилия, верно? Это неизлечимое заболевание, несвертываемость крови. Сейчас таким больным разрешают продлить жизнь, новые лекарства, а тогда — нет. Это ребенок, который живет на грани смерти, да? Вы согласны со мной? Я читал воспоминания современников, что за одну ночь император состарился на десять лет. Вся жизнь его теперь, с того момента, была сосредоточена на жизни этого ребенка, и всякий человек, который появлялся в окружении, обещал помочь хоть как-то спасти несчастного наследника, спасти ребенка от страшного кровотечения, был для него важнее всего. И мать, которая заботилась о ребенке, стала для него важнее всего. Не этим ли объясняется их особые отношения: я имею в виду между императором и императрицей? И особое отношение императора ко всем; пусть это с нашей точки зрения шарлатаны, но они обещали спасение. А за что еще хвататься людям, когда не было лекарств?
Репников:С точки зрения матери, конечно, можно Александру Федоровну понять, потому что единственный сын родился с этой страшной болезнью. И она, как мать, будет верить в любое чудо.
Млечин:А отца? А отца?
Репников:Отца тоже можно понять, просто я здесь еще делаю поправку на эмоциональность Александры Федоровны. Все-таки Николай II был не столь эмоционален. Но массы не прощают, когда глава государства делает выбор в пользу семейной жизни. И если вспомнить, опять же, аналогию с Михаилом Сергеевичем, он, когда Раиса Максимовна постоянно появлялась вместе с ним, думал, что это будет работать позитивно. Я думаю, это из лучших побуждений делалось…
Млечин:Может быть, он просто тоже любил свою жену и хотел, чтобы она была с ним рядом.
Репников:Чем
Млечин:Может быть, эта проблема наша, что мы не способны увидеть нормальные отношения, не способны оценить. Может быть, даже не очень ценим эти отношения. А дело не в них — не в людях, которые любили друг друга и ценили друг друга. И дай бог, чтобы все семьи были такими.
Репников:Это прекрасно, но глава государства должен жертвовать личной жизнью. Иногда он должен даже через что-то переступать. Я не говорю, что он должен был переступить через эту трагедию, но, вместе с тем, это ко многому обязывает. Когда человек обладает такой полнотой власти, он не может уйти в семью, он не может уйти в личную жизнь целиком.
Млечин:А может быть, это ужасно, если человек жертвует своими близкими, семейными. Он тогда жертвует и другими, ему тогда и других не жалко, если ему ни себя не жалко, ни детей.
Сванидзе:Спасибо. Время истекло, завершайте.
Млечин:Благодарю Вас.
Сванидзе:Знаете, был сейчас поднят очень тонкий и важный момент, наверное, для каждого живого человека. Может быть, Михаил Сергеевич Горбачев, дай бог ему здоровья, наступил на те же грабли в своих отношениях с женой, на которые в свое время наступил последний русский император.
Прошу Вас, Леонид Михайлович. Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин:Благодарю Вас. Могу ли я пригласить своего свидетеля, Сергея Владимировича Мироненко? Будьте добры, Сергей Владимирович. Скажите, пожалуйста. У меня такое ощущение, что воспитание сделало Николая в определенном смысле фаталистом. Он верил в судьбу, был убежден в том, что он исполняет нечто, ниспосланное ему свыше, что он выполняет миссию. И он горячо любил свою жену, и это было для него важнее. Это действительно так? Я почему задаю этот вопрос: потому что мы смотрим исключительно негативно — жена влияет на мужа. А что в этом дурного, собственно говоря?
Мироненко:Ну, Вы знаете, в личной жизни, может быть, ничего дурного и нет, но я хочу Вам напомнить, из-за чего произошло убийство Распутина. Николай опять в Могилеве. Почему так резко отреагировала семья на вмешательство императрицы Александры Федоровны? И когда она вызвала обер-полицмейстера Максимовича и дала ему распоряжение арестовать Дмитрия Павловича, вся семья пришла в шок.
Млечин:Убийцу. Убийцу арестовать.
Мироненко:Минуточку, минуточку.
Млечин:Я слушаю Вас. Я просто уточняю.
Мироненко:Почему? Да потому что кто она такая. Если государь-император дает указание — никаких вопросов. А если она дает указание — это значит для всех, в том числе для большой семьи Романовых, лишнее доказательство, что она управляет государством, а не бедный Ники. Почитайте дневник матери императора, императрицы Марии Федоровны…
Млечин:Она не любила невестку, скажем так. Сильно не любила.
Мироненко:Это бывает…
Млечин:Да, это бывает очень часто, да.
Мироненко:Это бывает в жизни. Господи, невестка не любит свекровь, свекровь не любит невестку — это все, так сказать… Но! Это происходит, между прочим, в самодержавном государстве, и это чревато невероятными потрясениями, которые произошли. Когда убили Распутина, не помню, то ли Александр Михайлович, то ли Николай Михайлович, написал Марии Федоровне. Мария Федоровна была в Киеве. Почему она уехала? Потому что она не могла смотреть на то, что Ники не может противостоять, как она считала, невестке.