Суд времени. Выпуски № 12-22
Шрифт:
Кургинян:Это та самая тема.
Сванидзе:Господа,…
Кургинян:Потому что, как только эти деньги выдали — надули новый пузырь! Из этих — ничто не пошло в производство, производство не сдвинулось.
Сванидзе:Так, уважаемые коллеги, перерыв небольшой, после которого мы продолжим наши слушания.
Сванидзе:В эфире «Суд времени», в центре нашего внимания мировой финансовый кризис.
Сейчас самый интересный вопрос наших слушаний: Какова реакция экономики России на мировой кризис?
Пожалуйста,
Млечин:Я переадресую это к людям, чье мнение будет поважнее моего. Андрей Нечаев, доктор экономических наук, практикующий финансист и министр в прошлом, и Кирилл Рогов, научный сотрудник Института экономики переходного периода. Может быть, с Вас, Андрей, начнем, да?
Андрей Нечаев —доктор экономических наук, президент банка «Российская финансовая корпорация», министр экономики России в 1992–1993 годах.
Нечаев:Я позволил бы себе чуть вернуться назад. Вот логика наших оппонентов, она примерно такова. Говорят, что мобильные телефоны плохо влияют на мозг — поэтому, безусловно, надо от них отказаться. Или, когда вы ездите на автомобиле, есть вероятность попасть в дорожно-транспортное происшествие — поэтому лучше на автомобилях не ездить.
Вот производные финансовые инструменты, которые получили гигантское развитие в последние 20 лет, это величайшее изобретение человечества. Ну, в финансовой сфере, разумеется. То, что Сергей Ервандович объяснял про них, но это немножко далеко от того, что это на самом деле. Это очень просто. Это мы с помощью биржи с вами, например, заключаем некое пари — будет зерно через полгода стоить 100 долларов за тонну или 200 долларов. И таким образом, действительно, страхуем свой зерновой бизнес. Значит, и именно поэтому это и получило развитие. А те, кто знакомы хоть на йоту с математикой, они знают, что игра на бирже деривативов это игра с нулевой суммой. Поэтому сколько вы выиграли, столько я проиграл, и наоборот. Соответственно, увлечься этой игрой ради прибыли можно, но это так же, как игра в казино, там тоже можно увлекаться ради прибыли.
А теперь по поводу мирового кризиса и России. К сожалению большому, Россия оказалась крайне уязвима в рамках этого кризиса. И это не вызывает никакого удивления, потому что мы сырьевая страна. Мы очень сильно зависим от мировой внешнеэкономической конъюнктуры. Еще упрощая в обидную для нас сторону, мы, собственно, зависим от трех цен: сколько стоит нефть, газ и металлы. А во время кризиса они имеют тенденцию падать, эти цены, а спрос схлопывается. Ну, соответственно, и резко сжались целые сектора российской экономики, утягивая за собой государственный бюджет, другие сектора и все остальное. Кризис в России оказался по макроэкономическим параметрам и по уровню безработицы, в том числе, глубже, чем в большинстве других развитых стран.
Млечин:Спасибо большое. Кирилл Юрьевич, пожалуйста.
Рогов:Все эти игры разума с катастрофами, они начинаются, когда есть неточное понимание предмета. Я хотел бы обратить внимание, что этот кризис называется глобальным. В частности, некоторые тревожные умы считают, что это значит: глобальное — значит, что все разрушится. Прежде всего, он называется глобальным, потому что это кризис
Сванидзе:Очень кратко, 10 секунд.
Рогов:Связана с технологическим прорывом, который произошел. Оказалось возможным совершенно другая скорость операций, совершенно другой уровень финансового взаимодействия всего человечества. И вот здесь вот возникли некоторые катаклизмы, некоторые коллизии, технические, которые люди, так как впервые оказались в такой ситуации, впервые они… они не знали как бы пороги опасности.
Сванидзе:Спасибо. Прошу Вас, Сергей Ервандович. Ваш вопрос свидетелям защиты.
Кургинян:Это все не про Россию. С той частью, в которой говорилось про Россию, что сказал Андрей Нечаев, я абсолютно согласен. Все правильно, слово в слово. Что касается первой части, то она скрыто содержит в себе две посылки, как мне кажется. Которые бы я хотел предъявить, и может быть, тогда Нечаев опровергнет, что они есть.
Первая посылка заключается в том, что прогресс это всегда хорошо. Ну конечно, когда мы в набедренных повязках, там, с каменным молотком, то это все ужасно, а потом у нас появляется лук, там, а потом у нас появляется атомное оружие, а потом мы применяем водородную бомбу, и становится не совсем хорошо. Прогресс сам по себе не есть обязательно хорошо. Неуправляемый прогресс — очень плохо.
Сванидзе:Прошу прощения, я напоминаю, просто, всем…
Кургинян:Да.
Сванидзе:И вам, Сергей Ервандович…
Кургинян:Да.
Сванидзе:И Вашим оппонентам…
Кургинян:Так вот, вопрос заключается…
Сванидзе:Что сейчас в этой части мы обсуждаем влияние финансового кризиса на Россию.
Кургинян:Да, я все-таки договорю. «Да что вы там все, набедренные повязки, вы все хотите нас назад, в средневековье». Нет, мы хотим управляемого прогресса. Единство функционирования и развития, и устойчивости системы. И каждый раз, когда прогресс становится неуправляемым, это чудовищно… Это и есть катастрофа, это по определению катастрофа. Поэтому давайте обсуждать прогресс финансовых инструментов — управляем, мы держим его под контролем, мы на нем «едем», или он на нас? Это первое.
И второе, что чрезмерная либерализация как раз и приводит к тому, что мы теряем это. А теперь я хотел бы предъявить доказательство № 12.
Материалы по делу.
Темпы роста ВВП.
Сванидзе:В доказательство чего, Сергей Ервандович?
Кургинян:Это доказательство того, чем именно стал этот кризис для России.
Сванидзе:Вы вопрос сейчас задаете оппонирующей стороне.