Суд времени. Выпуски № 35-46
Шрифт:
Стрижак:И интерес, и потом, интерес к отдельным темам…
Бажанов:Да! Но у нас особенный. Почему — потому что многие темы были табу. Или не так освещались, как они должны были освещаться. Вот у меня тетя, она родилась в 25-м году и только в 89-м узнала, что Троцкий командовал Красной Армией. И мы вызывали «скорую помощь» — ей плохо стало. А, когда я стал объяснять, что это так, она говорит: «Тебя посадить за это надо!» А из царей, она говорит, в школе они проходили только Петра I, о других царях она просто ничего не знала. Естественно, и у нее интерес, как у всех нас. Это, во-первых. Во-вторых, распалось государство. Естественно, это трагедия. Да? Распад государства и люди хотят знать, почему оно распалось и почему украинцы, которые
Стрижак:Вы согласны, Владимир Валентинович?
Бажанов:И третье, конечно, это система сменилась совершенно, система ценностей. То «красные дьяволята» и Чапаев были нашими героями, но, оказывается, и Колчак был неплохой человек, а, может быть, даже лучше. Естественно, все это возбуждает интерес и повторяю, вот, слова Натальи Ивановны, что везде есть интерес к истории, везде идут споры и даже в Китае. Может только в Северной Корее они пока не идут — тоже будут идти.
Стрижак:Наталья Сергеевна, давайте, послушаем Ваше мнение! К тому же Вы в этой команде особый человек. Вы все-таки питерский человек, петербургский. Пожалуйста! Черкесова Наталья Сергеевна — журналистка. Председатель совета директоров Информационного агентства «Росбалт». Супруга главы Госнаркоконтроля РФ Виктора Черкесова.
Черкесова:Я отношусь и думаю, то, что такой огромный интерес у зрителей и, вообще, у людей к истории он связан с тем, что они пытаются, как раз в нашей недавней истории понять и осмыслить то, что может сделать правильным и лучшим их будущее. Вот это самое главное. Потому что на наших глазах, буквально за 20 лет или за 25 лет люди с высокими идеалами, которые реально начинали перестройку и приходили к перестройке, те, которые хотели, чтобы жизнь в стране была другой, лучше, а мы остались бы такими, как мы есть людьми: светлыми, верящими в мечту, имеющими высокие какие-то идеалы. И при этом, чтобы у нас все было хорошо дома. Мы могли ездить за границу. Вот это вот, какое-то такое желание жить хорошо, но при этом сохранить свое внутреннее существо и свои идеалы. И вот как раз вот это столкнулось с самой огромной проблемой. Потому что я прекрасно помню и знаю многих людей, которые были на Дворцовой площади в Петербурге в 91-м году, которые плакали, когда поднимали триколор. И вот как раз, именно эти люди оказались самыми обойденными и самыми обиженными в результате реформ и в результате этих 20-ти лет. Я имею в виду, если мы говорим о Петербурге, это научно-техническую интеллигенцию, безусловно. Я говорю о педагогах, врачах, тех, кто и сейчас живут достаточно плохо. И, фактически, что получилось. Получилось, что они не приобрели такой нормальной жизни, в том смысле, как они хотели. Потому что жизнь их достаточно скромна и тяжела. И потеряли то, чем они могли гордиться. Потеряли некие великие цели и потеряли свои мечты. Поэтому, они хотят переосмыслить не только 20 лет прошедших, а и то, что привело их 25 лет назад к тому, чтобы поддержать эту «новую волну». Вот у меня такое ощущение.
Стрижак:Согласны Вы с мнением?
Райхельгауз Иосиф Леонидович (1947, Одесса) — режиссер, педагог, народный артист России, главный режиссер, художественный руководитель московского театра «Школа современной пьесы».
Райхельгауз:Я согласен. Я вот сейчас в эту секунду подумал, я ехал к вам и позвонил своей дочери, ей 20 лет, она учиться в МГУ. Я говорю: «Чем ты сейчас занимаешься?» Она говорит: «Пишу реферат, мне завтра сдавать. Тут, говорит, так смешно». Я говорю: «А что там такое пишут?» Она на филологическом факультете МГУ. Она говорит: «Я сейчас смотрю стенограмму в 34-м году Iсъезда советских писателей, ты знаешь, здесь, говорит, такие смешные ремарки внутри». Я говорю: «Какие ремарки?» Она говорит: «После выступления Сталина написано долгие продолжительные аплодисменты». Я говорю: «Саша! А что же там смешного?» Она говорит: «Как? Жутко смешно! А там вот другие, там говорят — Политбюро, там просто долгие аплодисменты, а там — долгие продолжительные».
Черкесова:Это она не понимает, да? Вот, когда бурные аплодисменты — это не понятно. А понятно, например, когда «Коммерсант», описывая Послание Президента, считает, сколько раз зал прерывался аплодисментами, и сколько там вопросов было задано на «Прямой линии»? И, это всё тоже самое!
Райхельгауз:Конечно, конечно! Вы абсолютно правы!
Черкесова:Так она понимает другое!
Райхельгауз:К сожалению, ей нужно рассказывать это дома и на этой передаче!
Черкесова:Конечно, конечно!
Райхельгауз:Нужно это еще говорить: «Дорогая! Это не смешно, это трагично потому, что это происходит сегодня и декларируется газетой „Коммерсант“».
Вассерман Анатолий Александрович (1952 г., Одесса) — журналист, политический консультант. Эксперт Российского фонда межнационального согласия, эксперт-аналитик Московского фонда президентских программ, колумнист «Бизнес-журнала», шеф-редактор журнала «Идея Икс», обозреватель московского телеканала «Столица» и нескольких каналов Интернет-телевидения.
Вассерман:Да, то есть, трагично то, что сегодня происходит то же самое, что происходило во всех обществах, во все времена. И будет происходить во всех обществах, во все времена. Ибо, во всех обществах и во все времена нужны люди, которые берут на себя ответственность за общие действия и ради этих общих действий говорят общие слова. Я в советское время и в первые постсоветские годы был бурным пламенным демократом и либералом. И даже сейчас не отрекаюсь ни от чего, из того, что тогда писал о коммунизме.
Стрижак:Вот по поводу этого можно чуть-чуть?
Вассерман:Но демократом и либералом я был ровно до тех пор, пока не начал понимать, каким именно образом меня на сей раз обманули.
Стрижак:Каким? Если позволите, коротко.
Вассерман:Ну, если коротко, то об этом замечательно сказал Михаил Жванецкий: «Полное и всестороннее освещение вопроса, но только с одной стороны».
Стрижак:Итак, напоминаю, что в эфире специальный выпуск программы «Суд времени». Почему мы делаем этот спецвыпуск именно сегодня? Потому что у нас на смене 2-х лет, когда один год уходит, второй приходит, мы решили с вами снова поговорить: «А что же случилось?» И дело, может быть, не в программе, а в том, как мы с вами относимся к нашей истории. И почему у нас вокруг истории, по-прежнему, не утихают страсти. Есть, что добавить?
Кургинян:Всегда есть! (Смеется).
Стрижак:Давайте! Не сдерживайте себя!
Кургинян:Если мы начали говорить просто об истории, как таковой, то, во-первых, это острейшая проблема 21-го века.
Стрижак:Подождите! Подождите! Вот Наталья Ивановна сказала, что это данность! Что случилось в 21-м веке?
Кургинян:Нет, ну вот, я здесь бы пооппонировал. Как бы, как говорит Гегель и его ученики: «Время духа истории может кончиться и тогда придет новый дух на место духа истории». Я цитирую Гегеля. Правильно? (Басовская согласно кивает головой). И когда эту общую идею Гегеля, вдруг начали воплощать политологи, то возникла вдруг статья Фукуямы «Конец истории», которой почему-то пришпандорили вопросительный знак.
Басовская:Это давно было…
Кургинян:И все надеялись, что история начнет кончаться. Теперь видно уже, что этого нет. Что исторические бури будут продолжены. Не очень понятно, какой новый исторический огонь зажжется, и где он зажжется. И где еще огромные массы людей, которые способны поверить в идеалы по-настоящему, пойти жертвовать за эти идеалы всем?
Это огромный вопрос современности. Кто? Кто покроет этот дефицит огня? Как говорилось когда-то Фетом. Да?