Суда не будет
Шрифт:
Глава 5
Ночью я на чердак не поднимался.
Уснул в комнате на втором этаже ещё до того, как на улице стемнело.
Ночью мне снилось, что я вместе с Вовкой, Надей, Лизой и Сашей Лебедевой гонял по улицам Ленинграда космических пиратов.
Открыл глаза — увидел, что за окном рассвело. Посмотрел на циферблат наручных часов и прикинул, что примерно через десять часов гастролёры из Белгородской области ворвутся в здание администрации Нижнерыбинского городского рынка и расстреляют там из обрезов четверых подручных
Вспомнил, как Саша Лебедева у меня спросила: «Дмитрий, но ведь ты же предотвратишь это преступление? Ты же не позволишь, чтобы те два охранника на рынке погибли?»
Александра Лебедева задала мне этот вопрос в поезде, когда мы ехали в Москву. Вечером. Через десять часов после того, как я убил Ларионовского мучителя.
Я посмотрел тогда Саше в глаза и ответил:
— Позволю. Они умрут. Как и в прошлый раз.
— Но… почему?
Саша приподняла правую бровь.
— Такие изменения будущего я не планирую.
— Дмитрий, я… не понимаю, — сказала Лебедева.
Она пожала плечами, скрестила на груди руки.
Вагон покачнулся — Саша ударилась плечом о стену.
— Всё очень просто, — сказал я. — Считаю, что эти парни сами выбрали свою судьбу, когда примкнули к банде Соколовского. Они не белые и пушистые. Они обученные бойцы, каких под началом Лёши сейчас ходит примерно три десятка. Вполне возможно, что это именно они в девяностом году расстреляли в ресторане «Кавказ» Лёшиных зареченских конкурентов.
— И что с того?
— В посадке, в трёх километрах от посёлка Зареченский, в девяносто седьмом году милиционеры нашли целое кладбище безымянных могил. Там люди Соколовского хоронили тела своих жертв. Об этом рассказали подручные Соколовского на суде. Были на том кладбище и захоронения конца восьмидесятых годов, и свежие, сделанные в середине девяностых.
Я покачал головой.
— Девяностые только начались, Саша. Бандитских разборок в ближайшем будущем будет много. В том числе и у нас в Нижнерыбинске. Сколько, по-твоему, человек убьют те два бойца из бригады Лёши Соколовского, которых я спасу на рынке? Чем жизнь этих людей ценнее тех жизней, которые эти охранники с рынка отнимут в будущем?
— А если они никого не убьют? — спросила Александра. — Такое ведь возможно.
Она прикоснулась пальцем к родинке над своей губой, словно скрыла её от моего взгляда.
— Возможно и такое, — сказал я. — Признаю. Вот только те события на рынке напрямую связаны с убийством Нади. Я так считаю. Поэтому я не вмешаюсь в них. Иначе всё запутаю в известном мне будущем. Сейчас я знаю, что и когда произойдёт. Подготовлюсь к тем событиям. Тут важно расставить приоритеты. Я их для себя расставил. Понимаешь?
— Не уверена, — ответила Александра.
Я покачал головой и сообщил:
— Саша, я не вмешаюсь в судьбы тех охранников с рынка. Я так решил. И не передумаю.
Утром я бежевый автомобиль из чердачного окна снова не увидел. Хотя рассмотрел в бинокль все места перед
В своей книге «Суда не будет» я рассказал, как троица доблестных милиционеров ворвалась в занятый преступниками дом — с криками и с предупредительной стрельбой в воздух, как и полагалось положительным героям. Троица преступников встретила милиционеров выстрелами из обрезов. Преступники промахнулись. И были наказаны за неповиновение: всех троих милиционеры арестовали.
В реальности же всё случилось иначе. Мы проникли в тот двор тихо, по-кошачьи. С табельными пистолетами наизготовку. Но не выстрелили ни разу. Обнаружили, что преступников убили до нашего появления на острове. Всех троих. Из пистолета Макарова. Эксперты сообщили, что гастролёры умерли рано утром: примерно через час после того, как неизвестный позвонил Женьке Бакаеву.
Именно это обстоятельство тогда нас спасло от обвинений в убийстве подозреваемых. Хотя подозрений в расстреле налётчиков с нас оно полностью не сняло. В рапортах мы все трое едва ли не поминутно описывали, чем занимались в то утро до появления в отделении. Как это часто делали герои моих романов, состоявшие в законспирированном отряде по борьбе с преступностью «Белая стрела».
Ещё тогда мы доказывали начальству, что никаких денег в доме на острове не нашли. Пропажа денег, мне тогда показалось, всех взволновала больше, чем убийство пятерых человек за неполные сутки. О тех деньгах мы писали в рапортах. О них нас расспрашивали сослуживцы (парней из отдела волновало, какую именно сумму мы прикарманили). В пропаже денег меня обвинил Соколовский.
В моём романе сумки с деньгами милиционеры нашли в багажнике автомобиля. Какая там была сумма, они не узнали: не снизошли до подсчёта. Благородные советские милиционеры не присвоили бандитские деньги. Они разожгли из найденной у гастролёров наличности большой костёр — я смаковал в своей книге его описание: в деталях рассказал читателям, как горели те «кровавые» деньги.
Днём я снова взял в руки Лизину тетрадь. Отыскал в доме карандаш, подправил в «романе» орфографию и пунктуацию. Не без удивления отметил, что при первом прочтении не заметил множество ошибок.
По собственному опыту я знал: обычно подобное случалось, когда читатель увлекался рассказанной ему историей. Я снова от корки до корки прочёл Лизин рассказ. Вновь, как и при первом прочтении, часто улыбался.
Взглянул на слово «КОНЕЦ» на последней странице тетради. Ухмыльнулся и покачал головой. Подумал о том, что новая история у моей племянницы получилась даже лучше, чем её же рассказ о Кощее Бессмертном.
За три часа до нападения на резиденцию Лёши Соколовского я в очередной раз поднялся на чердак.