Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)
Шрифт:
Не сказав ни единого слова, Анборн в очередной раз вышел на мороз. Вскоре он вернулся с полными ведрами и вновь наполнил котел, висящий над огнем. Затем он подошел к лохани и молча стоял, глядя, как она плачет. Опустившись на колени, он спокойно оглядел ее и осторожно стянул шарф, прикрывавший ее грудь.
– Сними, - велел он, указывая на нижнюю часть костюма, плававшую на поверхности воды вместе с сучками и листьями.
Рапсодия попыталась выскользнуть из юбочки, но не смогла поднять бедра. Анборн нетерпеливо засунул в воду руки, стащил с нее юбочку и бросил на пол, а затем внимательно, словно покупатель
– Ты чувствуешь свое тело?
– спросил он, не оборачиваясь.
– Да, - сквозь всхлипывания ответила Рапсодия, пытаясь взять себя в руки. Она смотрела, как трескается почерневшая кожа на коленях и клочьями падает в воду, а под ней остаются розовые участки, к которым она боялась прикоснуться.
– Где гладиатор?
Анборн повернулся и сердито посмотрел на нее.
– Нет, у тебя явно смещены приоритеты, - раздраженно проворчал он. Тебе бы следовало тревожиться о руках и ногах, а не о судьбе своей игрушки.
Он снял котелок с огня и долил горячей воды в лохань, с удовлетворением наблюдая за тем, как Рапсодия взвыла от боли.
– Ну, выглядит многообещающе, - сказал он, возвращая котел на огонь. Так что ты хотела у меня спросить?
Рапсодия прерывисто дышала, стараясь справиться с болью в руках и ногах.
– Пожалуйста, Анборн, - запинаясь, прошептала она, - где он?
Анборн бросил на нее пронзительный взгляд.
– Гладиатор в подвале, - резко бросил он, скрестив руки на груди.
– Он твой любовник?
Перед глазами Рапсодии возникла безобразная сцена в комнате Константина, и ирония вопроса застала ее врасплох. Отвращение, которое она так долго скрывала, нахлынуло мутной волной, и она не сумела справиться с судорогой боли.
Она пыталась сдержаться, рассчитывая, что вытерпит до тех пор, пока не окажется в сильных руках Элендры, но слова Анборна оказались последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она плакала навзрыд, ужас, пережитый ею в объятиях гладиатора, смешался с нахлынувшей болью. Анборн быстро отвернулся к огню. Вскоре он вновь поднес котелок к лохани, но теперь выливал горячую воду медленно, чтобы остывшая и горячая вода смешивались постепенно.
Закончив, он положил руку на плечо Рапсодии.
– Ладно, - пробурчал он, и хотя его голос звучал грубовато, но в нем угадывалась доброта.
– Хватит плакать. Оставь это на потом, а то мои уши не выдерживают такой нагрузки. Будем считать, что ты ответила на мой вопрос "нет". Но зачем ты решилась на столь дурацкое похищение?
– Он опустил руки в лохань и начал пригоршнями поливать торчавшие из воды плечи Рапсодии.
Перед глазами у Рапсодии немного прояснилось, и она смогла рассмотреть купавшего ее мужчину. В некотором смысле Анборн показался ей похожим на эту скромную хижину, лишенную украшений. Продолжая всхлипывать, она молча наблюдала, как он вычерпывает куски ее отслоившейся мертвой кожи и швыряет их на грязный пол. Затем Анборн взял ее за плечи и приподнял - так поступает мать, когда купает маленького ребенка, и сама Рапсодия именно так обходилась с детьми ф'дора у ревущего камина Элендры.
Некоторое время Рапсодия еще продолжала дрожать, а потом, немного
Наконец, когда кожа перестала слезать, Анборн стряхнул воду с рук и серьезно посмотрел на Рапсодию.
– Ты поклялась в верности Ллаурону?
– спросил он.
– Нет, - покачала головой Рапсодия.
– Но он многому меня научил. И я старалась следовать по пути, который он для меня наметил.
Анборн презрительно фыркнул.
– Послушай меня. Вот первое правило: когда ты кому-то поклялась в верности, следуй его указаниям до самого конца, пока тебя не остановит смерть. Ты меня понимаешь?
– Да, - раздраженно кивнула Рапсодия.
– Но к чему вы клоните?
– Второе правило, - продолжал Анборн, - состоит в следующем: если ты не приносишь клятвы верности, то никому ничего не должна и тебе следует избегать ситуаций, опасных для твоей жизни, разве что ты рассчитываешь получить что-то для себя лично. Ты смотрела в лицо насилию, могла получить серьезные ранения, потерять руки или ноги, могла погибнуть ради того, кому даже не принесла клятву верности. Это глупо, мисс. Ты ничего не должна Ллаурону.
– Вы не понимаете, - ответила она, дрожа под его взглядом - то ли из-за презрения, которое появилось в его глазах, то ли из-за того, что вода быстро остывала.
– Ллаурон не отдавал мне приказа увести гладиатора. Я сама решила собрать детей ф'дора.
– Хорошее дело, если бы я знал об их существовании, то сам прикончил бы их без малейших колебаний. Более того, именно так я и намерен поступить.
Он встал, направился в угол, где сложил свои вещи, и вытащил из ножен огромный блестящий меч. Рапсодия с ужасом смотрела, как он идет к двери с искаженным от ненависти лицом.
Она попыталась вылезти из лохани, чтобы остановить его, но ноги отказались ей повиноваться. Охваченная отчаянием, она позвала его, воспользовавшись своим искусством Дающей Имя.
– Анборн ап Гвиллиам, остановись, - приказала она. Воздух в комнате застыл, стало теплее, а Анборн замер на месте, спиной к Рапсодии. Она видела, как напряжены его плечи, слышала его тяжелое дыхание.
– Вы не причините ему вреда, Анборн. Он под моей защитой.
– В самом деле?
– презрительно усмехнулся генерал, однако же не решился взглянуть ей в глаза.
– А кто защитит тебя, Рапсодия? Ты не в силах постоять за себя, не слишком удобное положение, когда имеешь дело с такими людьми, как я.
– В его голосе слышалась угроза.
– Меня защитите вы, Анборн, - ответила Рапсодия, в голосе которой слышалось смирение и уважение.
– Вы станете моим защитником, поскольку вы благородный человек. У вас не было никаких оснований уходить в холодную ночь, когда вы услышали Призыв Кузенов, но вы спасли меня.
Его плечи слегка расслабились, но он сохранял неподвижность.
– На то есть свои причины, - коротко ответил он.
– Я дал клятву, но у меня нет никаких обязательств по отношению к этому ублюдку. Или к тебе.