Судьба королевского наследника
Шрифт:
Однако мы не хотим, чтобы они все время ныли и жаловались, поэтому запасаем в холодильнике несколько слабых стандартных напитков, чтобы наши игрушки могли их отведать.
Музыка звучит громко и шумно, когда я смахиваю свернутую долларовую купюру и засовываю ее в ноздрю.
Какого хрена я так нервничаю?
Я зажмуриваю глаза, чтобы отгородиться от грубых воспоминаний. То, как мои губы загорелись огнем, как только их губы соприкоснулись. То, как жар пробежал по моему телу, когда ее рука коснулась его шеи сзади. Я почувствовал это. Я почувствовал все это. Это было так, как будто ее прикосновение обожгло меня, даже не соприкоснувшись
Чья-то рука скользит под пояс моих джинсов, и мои глаза распахиваются, когда я ставлю стакан с бурбоном на стойку, раздувая ноздри.
— Привет, — мурлычет знакомый голос сзади, когда она прокладывает дорожку поцелуев по моей шее. Ее пальцы на дюйм глубже проникают под мои джинсы, и с каждой секундой, когда они на мне, мне хочется отодрать их от себя. Что, черт возьми, со мной не так?
Я наклоняюсь, пока наши взгляды не встречаются.
— Привет.
Александра Кова была рядом с моим членом больше раз, чем я могу сосчитать, с тех пор как мы стали достаточно взрослыми, чтобы хотеть секса. Когда она не со мной, она с Сином. А когда она не с Сином? Мне похуй, где она. Есть много вещей, которые разделяют Одаренных и Бездарных, и это одна из них. Мы не тратим свое время на то, чтобы хранить верность каждому человеку, с которым трахаемся. Мы даже не занимаемся всем этим как девушка или парень, во всяком случае, не в том смысле, в каком это понимают другие. У многих из нас есть любимый человек, к которому можно обратиться в случаях, требующих присутствия рядом? Конечно, но именно здесь эти ничтожные титулы умирают.
Мы никому не обязаны своей верностью, пока не встретим свою вторую половинку, а я? Я хочу держаться подальше от этого, черт возьми. Мне не нужна слабость в моей жизни, и люди могут говорить об этом дерьме сколько угодно, но пара — гребаная обуза. Откровенная слабость. Это цель для каждого вашего врага, и благодаря моей родословной и родословной моих братьев у нас их много.
Светлые ресницы Алекс веером ложатся на пухлые щеки. Она достаточно симпатичная. С лицом в форме сердца, зелеными глазами и задницей, за которую можно ухватиться, она идеально подходит для того, чтобы согревать мой член.
— Сыграем?
Я мгновенно нахожу Сина и нисколько не удивляюсь, что он уже наблюдает за нашей перепалкой из-за своего стакана с водкой. Он хочет этого больше, чем я. Я вижу голод в его глазах, вечно там и никогда не утоляемый, но я никогда не чувствовал его так, как сегодня вечером. Как будто это я стоял перед беловолосым чудом.
Я снова смотрю на Алекс.
— Покажи нам достаточно хорошее шоу, и да, возможно. Но Син привел подругу.
Она пожимает плечами, многозначительно шевеля бровями.
— Чем больше, тем лучше, помнишь? Я играю, чтобы трахаться, сладкий. Ни больше, ни меньше.
Я выпрямляюсь.
— Ну, тогда продолжай… Иди, покажи нам, чего ты стоишь.
Когда нам было по десять лет, Алекс поставила перед собой задачу стать мастером магии. В глубине души она отличница.
Она медленно снимает с себя одежду, пока не остается в лифчике и нижнем белье, сокращая расстояние между собой и Сином. Музыка сменилась на песню The Weeknd, и я нетерпеливо наблюдаю, как ее бедра двигаются в такт. Это выведет меня из дерьмового настроения. Так должно быть. Так было всегда. Я говорю не только об Алекс, я говорю о сексе. Это величайшая отдушина для таких, как мы, и все мы часто ею пользуемся. Стимуляция что-то делает с нашей кровью, и это ощущение, за которым мы запрограммированы гоняться.
Я
Мне нужно убираться отсюда нахуй. В воздухе витает густой запах магии, музыка служит лишь фоном для негромких стонов на заднем плане. Алекс слегка падает назад, пока воздух не отделяет ее тело от земли. Она зажимает свои соски, выгибая спину, прежде чем другая ее рука медленно опускается под нижнее белье. Шоу для Сина и меня, но она устраивает его и для всех остальных. Она любит внимание больше, чем что-либо другое, и трахается не с одним, а с двумя членами королевской семьи? Что ж, она получает того, кого захочет, и когда захочет. Будучи Одаренной, она поглощает энергию других и в особенности Бездарных, которые не используют ее. Так что да, она чертовски хорошая исполнительница.
Сегодня мне это неинтересно.
Я ухожу тем же путем, каким пришел. Люди отступают от меня, боясь, что если подойдут слишком близко, я могу сорваться. Я мог бы. Гнев пульсирует по моим венам, чем больше я думаю о сегодняшнем вечере, но разочарование от того, что я не знаю, откуда оно берется, охватывает меня сильнее.
Швыряя бокал с балкона, я сжимаю деревянные перила. Мне нужно кого-нибудь трахнуть или убить. Может быть, Сильвер прав. Мне становится хуже с каждым днем этого семестра. Или, может быть, гребаное полнолуние имеет прямое отношение ко всем моим проблемам и оно склоняет меня к какой-то тьме.
Я чувствую, как прохладный ветер треплет мои волосы, и я глубоко вздыхаю, мои мышцы мгновенно расслабляются. Что за черт?
Или, может быть, тебе просто нужно было немного травки, Найт. Черт.
— Я чертовски ненавижу ходить пешком, но ты это знаешь, и тебя просто никогда не волновало, что я ненавижу. Правда?
Хммм… подождите, женский голос проникает в мои барабанные перепонки, и хотя я слышал его всего один раз, я сразу узнаю его. Звук пронзает те части меня, которые я не могу назвать, врезается в мой разум, как будто ему, блядь, самое место там. Как будто это возвращение домой.
— Это глупо. Почему ты просто не вернулся в свое общежитие? Почему ты все так усложняешь?
— Я не усложняю! — теперь мужской голос.
А потом я вижу их. Девушка с сегодняшнего вечера, та, которую поцеловал Син, спорит на улице с каким-то гребаным придурком. Толстовка, закрывающая его голову, означает, что я не могу сказать под этим углом, тот ли это, с кем она спорила сегодня вечером. Прежде чем я успеваю еще что-нибудь обдумать, ярость возвращается, сжигая все логическое мышление.
Она никак не может видеть нас. Магия, окружающая этот дом, та же самая, что охватывает сторону Дарагана, которую не видят Бездарные. Так же, как и сейчас, они не знают о нашем существовании. И нам это нравится.
Я отступаю назад, мои глаза перемещаются в такт ее движениям, пока они медленно приближаются к дому. Он говорит что-то глупое, и она отталкивает его. Не игриво, это чертовски похоже на то, что она хочет убежать, но он обхватывает рукой ее маленькое тело, и деревянная перекладина, которую я не осознавал, что сжимаю в ладони, треснула. Я не могу отвести от нее своих гребаных глаз. Гнев, как у голодного волка, только подпитывает мою потребность в насилии, непреодолимое желание узнать, как ощущается плоть этой девчонки под моей ладонью.