Судьба найдет на сеновале
Шрифт:
– Диван тут ни к чему, – кивнул я.
– Хуже зуба бабы Мани!
– Гостиная смахивает на лобби отеля, – согласился я.
– Неуютно. Вокзал.
– Просто отвратительно.
– Прем назад? – засуетилась Шарлотта.
– Три! – провозгласил я. – Эй, ухнем!
– Запевай! – обрадовалась Лота. – В лесу родилась елочка…
– В лесу она росла, – подхватил я, толкая «Базилио».
Оказавшись в очередной раз в гостевой спальне, я похлопал Лоту по плечу:
– Молодец! Уложились в полторы минуты.
– Ты, дядя Ваня, молоток, –
– У нас сложилась отличная команда, – сделал вывод я.
– В черный день не пропадем, – захихикала моя помощница, – можем перепихунькиванием софов зарабатывать.
– Софей, – поправил я. – Хотя… Нет, наверное, правильно «соф». Раз одна «софа», значит, множественное «софы».
– Может, «софени»? – предположила Лота.
– Да нет, «софы», – пробормотал я. – Или у этого слова вообще множественного числа нет?
– Как же сказать, если их не одна? – удивилась девушка.
– «У нас в комнате много соф», – сказал я. – Хм, не звучит… Попробуем иначе. Она – софа. Зададим вопрос: нет кого-чего? Нет соф.
– Получается, будто ты про птицу говоришь, – усомнилась Шарлотта. – Лучше «софеней», так понятнее. Дядя Ваня, давай диванчик тут оставим? Не очень красиво, но лучше, чем в зале.
– Отлично, – согласился я и сел на «Базилио», пытаясь понять, изменяется ли слово «софа» по падежам. «Софа» – «сова», различие всего в одной согласной. Нет кого-чего? Сов. И соф.
Я вздохнул. Иван Павлович, не нервничай, непривычная физическая работа повлияла на твой мозг, сейчас выпьешь чаю, и голова встанет на место.
– Чего ты такой смурной? – спросила Шарлотта, плюхаясь рядом.
Я открыл было рот, но не успел вымолвить ни звука. Раздался оглушительный треск, подушки подо мной куда-то делись, сверху свалилось нечто огромное.
– Спасите! – завизжала Лота.
Я начал барахтаться, кое-как свалил тяжесть, рухнувшую на меня, и понял: лежу на полу в груде деревяшек и поролоновых подушек.
– «Базилио» умер, – зашмыгала носом Шарлотта, выползая из-под руин дивана и поднимаясь на ноги. – Ваще в лапшу растренькался. Ой, дядя Ваня, у тебя такие трусы прикольные – синие в зайчиках! Или это цветочки?
Я сообразил, что в момент падения пояс халата развязался, попытался запахнуть полы, и тут раздался звонок в дверь.
– Выкарабкивайся, дядя Ваня, я открою, – крикнула Лота и ринулась в прихожую.
Я попытался встать, потерпел неудачу, опять уперся рукой в пол и услышал из прихожей голос Николетты:
– Вава! Что происходит?
Глава 27
– Здрассти! – раздалось следом хрипловатое чириканье Шарлотты. – Вы, наверное, бабушка дяди Вани? Очень рада с вами познакомиться. Меня Лота зовут.
Я вскочил на ноги.
– Вава, прикройся, – голосом, от которого веяло арктическим холодом, приказала маменька, входя в комнату. – Чем вы тут занимались?
Я запахнул халат, попытался ответить, но меня опередила Шарлотта.
– Диван долго мучили, –
– Отвратительно, – побагровела Николетта. – Вава, это кто? Ты привел домой падшую женщину?
– Откуда вы знаете, что мы с дивана упали? – опешила Лота.
– Прошу меня простить, я сейчас вернусь, – пробормотал я и удрал в свою спальню.
Когда я, одетый в брюки и рубашку, вернулся на место смерти «Базилио», Шарлотты в гостевой не было, а Николетта напоминала одну из химер, украшающих собор Нотр-Дам. При виде меня маменька топнула ногой.
– Позор! Ты позволил себе разломать диван с девицей, которая мне совершенно не нравится. Что скажет Кока, когда узнает?.. А Люка? Да она тебя больше никогда не пригласит на суаре! Вава, юноши нашего круга не ломают мебель в компании с… с…
Я молча ждал, пока матушка подберет подходящее слово. Что сказать в ответ на ее гневный спич? Что я давно не юнец и буду безмерно рад, если Люка забудет о моем существовании? Ведь посещение вечеринок, устраиваемых заклятой подружкой Николетты, – одна из самых тягостных моих обязанностей.
Маменька показала пальцем на руины «Базилио».
– После этого ты, как честный человек, обязан жениться на девице. Но я категорически против появления в нашей семье особы с сомнительной репутацией и непонятным происхождением. Свадьбу справите через мой труп! Твой отец перевернется в гробу, когда услышит, что ты связался с уличной бабой.
– Шарлотта – порядочная девушка, – возразил я, тихо радуясь, что в этот момент Лота отсутствует. – Она приехала в Москву на учебу, и у нас с ней нет интимных отношений. Николетта, в чем причина твоего визита?
Матушка воздела руки к небу.
– Боже! Вы слышали? «В чем причина твоего визита»… Ну, я сейчас все объясню маленькой дряни, которая решила охмурить глупого Ваву и через его постель подобраться к деньгам моего мужа! Чему она обучается в Москве, ломая диваны? Молчишь? Стой и не двигайся, я сама разберусь! За что мне такие страдания и муки? Случалось ли еще с кем-нибудь такое несчастье? Прийти и узнать, что мой мальчик неразумное существо… Ну, я сейчас наведу порядок!
Маменька резко повернулась.
– Ты куда собралась? – спросил я.
Николетта посмотрела на меня через плечо.
– Надеюсь, ты уже расплатился с мадемуазель? Если нет, то я сама дам ей сто рублей – дороже она, судя по ее виду, не стоит – и выставлю ее вон. Вон!!!
Я испугался, что матушка закатит один из своих громких скандалов, и воскликнул:
– Не трогай Шарлотту! Не приближайся к ней!
Николетта вздернула подбородок.
– Да, да, унижай меня. Усаживай пить чай вместе со шлюхой. Введи ее в наш дом. Вот она, черная неблагодарность за то, что я забочусь о тебе с рождения! Думаешь остановить меня? Но я защищаю честь древнего рода, за моей спиной аристократические предки, которые восстают из могил и кричат: «Николетта, уйми Ваву!»