Судьба найдет на сеновале

Донцова Дарья

– Сделай одолжение, успокойся, – попросил я. – Шарлотта…

Неожиданно у меня закончились слова и заломило правый висок.

Матушка решительно двинулась к двери.

– Стой! – закричал я. – Обещал хранить тайну, но придется ее раскрыть. Шарлотта – дочь Николая Кузьмина.

Николетта остановилась.

– Это кто такой? Впервые слышу!

– Николай Егорович – владелец всех бензоколонок на трассе Москва – Владивосток, – вдохновенно соврал я. – Кузьмин живет на Сахалине, Шарлотту в раннем возрасте отправил в Китай, она училась там в школе. Сейчас девушка вернулась на Родину. Отец устроил ее в медицинский вуз, а меня попросил присмотреть за девочкой. Лота наивна, не знает московских реалий, детство и отрочество провела в Шанхае, говорила там

исключительно на мандаринском языке, русский знает не очень хорошо, делает смешные ошибки. Николай Егорович – владелец многомиллиардного состояния и, конечно же, опасается, как бы дочурка не стала добычей альфонса, охотника за деньгами. Она единственная наследница всех его активов, но воспитывалась в строгости, понятия не имеет о размере состояния отца. Кузьмин не говорил ей о своих капиталах, не покупал бриллиантов, Лота не катается по маршруту Москва – Париж – Лондон – Нью-Йорк, не прожигает жизнь на тусовках. Миллиардер хочет, чтобы дочка вышла замуж за достойного человека, родила детей, стала врачом. Я купил для спальни Лоты диван, однако тот оказался хлипким, развалился, когда девушка утром на него села. Шарлотта испугалась, закричала, я решил, что случилось несчастье, и как был, прямо в халате, бросился на помощь, но поскользнулся и упал. И тут появилась ты. Кстати! Что привело тебя ко мне?

Я выдохнул и уставился на Николетту. Молодец, Иван Павлович, очень ловко соврал, сплел целую сагу. Может, мне надо писать фантастические романы?

Глаза маменьки округлились, рот приоткрылся, на гладком лбу собрались было морщинки, но вколотый в него ботокс живо их разгладил.

Я улыбнулся. Отлично, Николетта мне поверила и судорожно пытается просчитать, какой доход приносят бензоколонки на трассе Москва – Владивосток. Может, я сглупил? Следовало упомянуть дорогу от Мурманска до Петропавловска-Камчатского, поскольку она длиннее?

И тут в комнату вошла Лота.

– Тетя Николетта, – вежливо произнесла она, – я подумала, вдруг вы кофейку захотите? Сварила вам чашечку лото со сливочками. Вы такая худенькая, можете жирное, сладкое и мучное есть. Дядя Ваня тоже не завтракал. Не сердитесь за диван, мы его перепихунькивали с места на место, а он растеребенькался. Я новый куплю! Прямо щас побегу!

– Ангел мой, – прокурлыкала маменька, – это не должно тебя волновать. Не забивай свою хорошенькую головку нудными пустяками. Через пару часов мои люди привезут сюда новый диван, и поверь, он будет наилучшим. Обожаю латте! Готова пить его днями и ночами.

Шарлотта захлопала в ладоши.

– Здорово! Очень хотела вам угодить! Тетя Николетта, вы такая красивая! Прямо жуть! Дядя Ваня, пошли, кофе попробуете, вам я экспресс смастерила.

Николетта взяла Лоту под руку.

– Солнышко, я в восторге от того, что ты зовешь меня тетей, это так сближает. Но не называй Ваву дядей, он молодой человек, ему всего двадцать один год.

– Правда? – опешила Лота. – Я думала, дядя Ваня на пенсии. Он одевается прямо как наш директор в школе: костюм, галстук. И все время книжки читает, веселиться не хочет.

– Душенька, мне всего тридцать лет. Разве у меня может быть сын-старичок? – засмеялась маменька. – Просто Вава серьезный, положительный, не ветрогон, не безобразник, а романтик, ждет свою любовь. Ваве нужна хорошая жена. Но только не москвичка! Столичные девушки избалованны, глупы, у них нет понятия о совести и чести. Мы с мужем-олигархом с удовольствием примем в свою семью милую девушку из провинции. Я мечтаю о невестке, которая родилась далеко от безумной Москвы. Пошли, котеночек, твой кофе восхитительно пахнет на всю квартиру.

Я поплелся за дамами. Иван Павлович, ты дурак! Соврал матушке, хотел, чтобы та не напала на Лоту и не растоптала ее в пыль, да еще порадовался, как ловко все получилось. И что в итоге? Наверное, во мне проснулся ген отца-писателя, я за считаные секунды придумал историю, в которую маменька мгновенно поверила, вот только я не учел, что Николетта немедленно начнет работать свахой.

Раньше маменька постоянно пыталась женить меня на разных

достойных, по ее мнению, девушках. Основным критерием достоинства невесты было наличие у нее солидного состояния. Мне приходилось изворачиваться, дабы избежать знакомства с очередной кандидаткой в жены. Но потом, на мое счастье, Николетта вышла замуж за Владимира Ивановича и, став богатой, прекратила сватовство. Я наивно полагал, что теперь навсегда избавлен от роли товара на ярмарке невест, ведь теперь у маменьки ни малейших проблем с деньгами не возникает. Ан нет! Похоже, желание набросить мужчине хомут на шею является первичным женским признаком. Сейчас неразумный Иван Подушкин своими руками или, лучше сказать, собственным языком выкопал себе яму и украсил ее дно острыми кольями.

Не успела наша компания расположиться за столом, как снова раздался звонок в дверь.

– Это еще кто? – вырвалось у меня, на короткое время забывшего о воспитании.

– Наверное, Настя приехала! – воскликнула маменька. – Вава, открой.

Шарлотта подскочила.

– Ванечка, сиди, я сбегаю.

Мне стало совсем не по себе. Я пытался отучить Лоту обращаться ко мне «дядя Ваня» и потерпел неудачу. Но сейчас девушка обратилась ко мне «Ванечка». Совсем недавно она заменила вежливое «вы», подчеркивавшее мой взрослый статус, на «ты». Однако рядом с «дядей Ваней» это звучало нормально, как бы свидетельствуя о том, что у нас сложились дружеские отношения. Теперь же в сочетании с «Ванечкой» ее «ты» намекает на наше равенство. Неужели Лота за пару минут поверила в глупость, озвученную Николеттой? Я имею в виду, что ей, моей матери, тридцать лет, а я чрезмерно положительный юноша двадцати одного года от роду, которому срочно нужна жена, причем непременно не москвичка? Хм, кажется, господин детектив разжег слишком большой костер. Я хотел всего лишь погреться у крохотного огонька, а спалил весь лес и несколько деревень в придачу.

– Здравствуйте, – промурлыкала Настя, входя в гостиную, – Иван Павлович, у вас очень красивая квартира.

Николетта улыбнулась Шарлотте.

– Видишь, дорогая, у Вавы прекрасный вкус, это отмечают все. Мой сын – кладбище талантов.

Я едва не расхохотался. Вероятно, маменька хотела сказать «кладезь талантов», но слово «кладбище» подходило больше.

– Вава прекрасный музыкант! – воскликнула матушка.

Я с интересом взглянул на нее.

Когда-то Николетта записала меня в музыкальную школу. Однако через три месяца семилетнего Ваню выгнали из храма музыки за полнейшее отсутствие слуха. Я с удовольствием хожу на симфонические концерты, но сам не способен извлечь из рояля ни единого складного аккорда. Скрипка, виолончель, контрабас, гитара тоже неподвластны мне. Впрочем, я могу исполнить на детском барабане песенку, которой меня лет эдак в восемь обучил отец. Помнится, я бойко отстукивал палочками: «Старый барабанщик, старый барабанщик крепко спал. Он проснулся, перевернулся и опять улегся спать».

– Вот здорово! – пришла в восторг Шарлотта. – Ванечка, а на чем ты играешь?

– На кифаре, – пробормотал я, – причем исключительно в полнолуние. Очень подходящий для трепетного юноши инструмент.

– Что такое кифара? – спросила Лота.

Я хотел ответить, но меня неожиданно опередила Настя:

– Кифара – древнегреческий струнный щипковый инструмент. Она считалась привилегией Аполлона, в отличие от авлоса, инструмента Диониса.

Я изумился – вот уж не предполагал, что риелтор Настя обладает такими знаниями.

– Ванечка, а тебе не больно, когда кефирка щиплется? – поинтересовалась Шарлотта. – Она же щипковая, как сказала Настя.

По лицу последней скользнула усмешка, но Анастасия быстро спрятала ее. И обратилась к Николетте:

– Мы можем идти смотреть квартиру.

– Шарлотта, дорогая, я хочу услышать твое мнение, – промурлыкала маменька. – Глянешь на апартаменты, которые я собираюсь купить?

– Вау! С восторгом! – запрыгала Лота. – Только надену колготки и курточку.

– Нет необходимости, ангел мой, апартаменты расположены под теми, где мы сейчас находимся, – пропела Николетта.