Судьба принцессы

Котова Дарья

— Неужели думаешь, что я окажусь хуже твоих предыдущих любовников? — уже более зло спросил Вадерион, придвигаясь все ближе. И чего он к ней пристал? Сам ведь сказал, что она ему совершенно не нравится! Но его последний вопрос заставил ее позабыть обо всем и почувствовать, как пылают щеки, а на глаза наворачиваются слезы. Он издевается?!

— Ты уже показал, каким ты окажешься. А сравнивать мне не с чем, — ответила она сдержанно, но все же отводя взгляд. Единственным ее желанием было провалиться сквозь землю.

Темный молчал долго, и за это хотелось убить его.

Наконец он произнес:

— В завершение этого отвратительного вечера предлагаю компромисс.

Элиэн вновь подняла на него взгляд, встречаясь с багровыми глазами. Именно они горели во тьме ее спальни, когда он приходил к ней…

— Поцелуй, — пояснил Вадерион, придвигаясь еще ближе. Теперь между ними было расстояние

лишь в несколько дюймов, и это больше всего напрягало Элиэн.

— Мне и целоваться с тобой не понравилось.

— Когда это… А, в Храме. Ну спешу тебя разочаровать: это совсем не то.

Элиэн продолжала смотреть на него со страхом и недоверием, но Вадерион не делал больше попыток приблизиться.

— Я могу уйти?

— Да. И я остановлюсь, если ты пожелаешь.

— Какая щедрость, — не удержалась Элиэн. — С чего такой интерес ко мне?

— Ты моя супруга.

— Думаю, я не ошибусь, если скажу, что мы друг друга не привлекаем.

— То есть ты не хочешь даже попробовать и узнать, правду ли пишут в твоих любовных романах?

Это был вызов. И Элиэн решилась. В конце концов, ей будет лишь неприятно, а не больно, потерпит. Зато темный, может быть, окончательно разочаруется в «сборнике проблем» и отстанет от нее. Лучше бы, и правда, пошел к продажным девицам. Со Стефалией же он открыто встречался.

— Хорошо, — ответила она, вздернув голову. Лицо Вадериона оказалось слишком близко. Она успела разглядеть каждую черточку, каждый тонкий, едва заметный шрам, грубый изгиб губ, морщинки на лбу — он слишком много хмурился, — а потом все поглотила тьма. Элиэн закрыла глаза, ожидая жесткого, как в Храме, поцелуя, но вместо этого ее губ невесомо коснулись чужие губы. Они мягко ласкали ее, не давя и не сминая. Это было так странно, что на мгновение Элиэн позволила себе забыть, кто сидит рядом с ней. Всего лишь мгновение, и вот она сделала шаг навстречу, тоже поцеловала эти мягкие губы. Не сказать, что ей было приятно, но и отталкивать не хотелось. Все было обычно и немного волнительно.

Когда его язык раздвинул ее губы, она даже позволила ему проникнуть дальше, приоткрыв рот. И тогда ее затянуло по-настоящему. Его язык касался ее, ласкал небо. Его губы посасывали ее губу. Она потянулась навстречу, не до конца понимая, что происходит. Так страстно, так чувственно, так естественно, когда их языки ласкали друг друга, когда она чувствовала его дыхание как свое…

Хрупкие женские руки уперлись в мощные мужские плечи. Вадерион с недовольным лицом отстранился.

— Не понравилось?

Элиэн, тяжело дыша, приложила ладони к щекам — так те горели.

— Понравилось, — самодовольно постановил темный. — Тогда зачем отталкивать?

— Дышать… нечем. — Ей действительно стало не хватать воздуха. Запоздало пришло осознание двух шокирующих вещей: она получила удовольствие от поцелуя с Вадерионом и тот все же услышал ее «нет». Она не знала, что ее удивило больше. Губы и щеки горели, а Элиэн почувствовала себя героиней любовного романа. Правда, на большее она бы никогда не согласилась: при взгляде на темного ее до сих пор пробирала дрожь. Он был ей неприятен. Вот только как объяснить то, что она только что чувствовала, целуясь с ним?

— Продолжим? — предложил Вадерион.

Голова кружилась. Запоздало Элиэн вспомнила, что выпила полбутылки вина на голодный желудок. Неудивительно, что ее так развезло.

— Лучше в покои.

— Ты не дойдешь.

— Я не останусь у тебя.

— По-моему, я уже тысячу раз повторил, что не трону тебя, — тут же раздраженно произнес Вадерион.

Элиэн глянула на него со злостью, но внутренний голос напомнил, что темный свое слово пока держал. А голова кружилась все сильнее. Взгляд Элиэн остановился на его губах. Вадерион это почувствовал и самодовольно ухмыльнулся.

— Продолжим.

Он склонился к ней, но так и не перешел границу. Он вновь давал ей выбор.

— Всего лишь поцелуй?

— Ну раз большего не дают, а я скоро стояком дверь смогу вышибать, то да.

От этой невероятной пошлости Элиэн зарделась еще сильнее, но кивнула. Чужие губы вновь позволили ей забыть о том, что ее окружает. Так мягко и ласково. От этого внутри сладко потянуло.

* * *

Вадерион смотрел на спящую Элиэн. Ему, дроу, не нужны были свечи, чтобы рассмотреть что-то в полной темноте. Светлая спала и во сне выглядела еще моложе и невиннее, чем когда таяла от его поцелуев. Признаться, это был единственный момент вечера, который не вынуждал Вадерион скрипеть зубами от досады. Все обернулось

еще хуже, чем можно было предположить. Несмотря на тщательно пестуемый образ безжалостного Темного Император, Вадерион не был таким уж бессердечным и чувство вины испытывал так же, как и другие живые существа. К примеру, когда его неверное решение стоило жизни сотням его воинам или когда его неспешность в войне привела к тому, что десятки детей темных оказались заперты в подвалах паладинов. Другой вопрос, что он никогда не признавался в этом, продолжая делать вид, что все было правильным и он не совершил ошибку. Однако от самого себя он правду никогда не прятал — только глупец не признает свои промахи. Сейчас был похожий случай, потому что больше не получалось отговориться холодностью и высокомерием, а также неразумностью светлой. Вадерион все же не был безусым юнцом и понимал, что в паре восемьсотлетнего мужчины, который за свою жизнь перебрал столько женщин, что сбился со счета, и невинной девушки, явно весьма молодой, большая ответственность лежала именно на первом. Он должен был позаботиться о своей партнерше, раз та не могла сделать этого сама, но ему было плевать на нее, а теперь приходилось расплачиваться грызущим изнутри чувством вины. Потому что он наконец понял все: и странную отчужденность Элиэн, и ее дерганность, и прокушенную до костей руку. Естественно, она будет смотреть на него с ненавистью. Но кто же мог предположить, что она окажется девственницей? В Темной Империи, не зря славившейся распутными нравами, невинную девицу не сыщешь даже с сотней факелов. С другой стороны, светлые наверняка большие моралисты, к тому же знатных девушек всегда берегут. В общем, Вадерион тот еще идиот. К такому выводу, увы, ему пришлось прийти. Теперь придется решать проблемы, которые он создал сам. Потому что он прекрасно помнил мальчишек из подвала Великого паладина де Гора: из десятка выжил лишь один, но и он на всю жизнь остался со шрамами, которые так и не залечило время. Стоило ли Вадериону тратить время и возиться со сломанной им же светлой? Ответ приходил сам собой, как только он встречался взглядом с голубыми глазами, в которых горел вызов. Такая маленькая, слабая — он двумя пальцами ей шейку сломает, — но все равно борется с ним. Давно ему не бросали вызов, и никогда это не делал настолько слабый эльф. За это он даже уважал Элиэн: она была бойцом. Будь она мужчиной, Вадерион ввел бы ее в свой ближний круг, как Сайла, Тейнола, Ринера и других. Он всегда ценил в первую очередь силу духа. Но Элиэн не была мужчиной или даже воином, она была слабой женщиной. Женщиной, которая первая видела в нем не могущественного Императора, а просто мужчину, со своими достоинствами и недостатками. Причем последних в ее глазах было намного больше. Она не воспринимала его как ценный приз и как лучшего из мужчин. Демонов Глубин ему в Империю, да любая из его любовниц отдала бы все, только чтобы выйти за него замуж. Элиэн воспринимала это как кабалу, и Вадерион осознавал, что это бесит его больше всего. Это задевало его мужскую гордость и требовало доказать, что она ошибается. Он понимал, что начинает вести себя как тот самый безусый юнец, но не мог, просто не мог оставить все как есть. Как она смеет сомневаться в нем? Называет уродом и смеется едва ли не в лицо! При этом в открытую дрожит и боится, что он вновь ее изнасилует. Чудесное сочетание, в котором Вадерион уже запутался. Одно он знал точно: будь у него возможность, он поцелует эту милую эльфийку еще раз — потому что невыразимо приятно видеть, как нахальство и упрямство сменяются в ее глазах на растерянность и полное подчинение ему.

Уже засыпая, Вадерион подумал, что, пожалуй, поиграет с Элиэн. Конечно, со временем она ему наскучит — слишком она неопытная, чтобы привлечь его интерес надолго, — но пока он все же потратит на нее немного своего времени. Невинная овечка, попавшая в лапы большого серого волка. Вадерион мысленно рассмеялся. И ее Стефали называла угрозой?

В этот момент спящая рядом Элиэн шевельнулась, и даже в темноте Вадерион разглядел очертания кинжала на ее бедре под платьем. Тут же вспомнилась буря в кабинете и слова Стефи о ноже у горла. Что ж, возможно, он поторопился с выводами, и девчонка может быть опаснее, чем кажется, пусть это и выглядит невероятным.

С твердой уверенностью, что с его чутким сном он легко успеет предупредить удар — даже если овечка решится воспользоваться его беспомощностью, — Вадерион уснул… чтобы проснуться от ощущения чужого взгляда. Он мгновенно распахнул глаза и увидел стоящую над ним Элиэн с ножом в рук. Молниеносно рванув эльфийку на себя, он перевернулся, придавливая ее к кровати и сжимая руку с ножом.

— Не трогай меня, — выкрикнула она, пытаясь вырваться из его стальной хватки.

Что он там говорил про чуткий сон и неопасную овечку?