Судьба с чужого плеча
Шрифт:
Забежав в подъезд, я бросаю взгляд в сторону лифта. Или того, что от него осталось. Уверена, его не могли восстановить за один день, и вряд ли починят даже в ближайший год. Если все обойдется, мне предстоит каждый день забираться на восьмой этаж по лестнице. Господи, клянусь, я буду без единой жалобы сутки напролет бегать вверх вниз, только помоги мне выжить! Уже на четвертом этаже я начинаю сомневаться в собственной клятве. Дышать становится все тяжелее, капли пота щекочут виски, но я не только не замедляю шаг, но продолжаю наращивать темп. Еще немножко, совсем
Ира, только будь дома, иначе я пропала! Знакомая музыка разносится по всему подъезду. Надеюсь, в доме нет еще одной такой же преданной фанатки Жанны Фриске, как моя подруга. Свернув на лестничную площадку восьмого этажа, больно ударяюсь животом о перила и с лету бью голой ступней по двери. Жанна, пожалуйста, пой тише! За соседней дверью раздаются шаги. Я отступаю к лестнице, но соседи, вместо того чтобы выйти, закрывают дверь на замок. Возвращаюсь и, повернувшись спиной к двери, стучу пяткой с такой силой, что с потолка сыпется побелка. Где Ира?! Она что, оглохла? Стучу еще и еще. Музыка в квартире затихает. Странно. Обычно Иру не допросишься выключить магнитофон, а дверь она открывает под музыкальное сопровождение.
— Кто там? — раздается настороженный голос.
— Ира, открывай быстрее, это я! — поворачиваюсь лицом к двери.
— Динка?
— Да я, кто же еще?
Дверь приоткрывается, Ира замирает на месте. Я толкаю ее вглубь прихожей и, войдя, захлопываю за собой дверь.
— Замыкай на все замки, там убийца!
— Кто?! — она прижимается к стене.
— Убийца!
— Динка, разве ты не?..
— Что?
— Тебя же вроде поймали. Ты разве не должна сидеть в тюрьме?
— Брось, Ир. Выпустили меня. Закрывай быстрее дверь.
Она медленно, как будто нехотя поворачивает ключ.
— Проходи, — подталкивает меня к двери в комнату, но, бросив взгляд на мои ноги, останавливается. — А почему ты босиком? Где мои туфли?!
Я опускаю глаза на зеленые от травы ступни. У них такой странный вид, что мне кажется, будто я вижу их впервые.
— Потеряла. Обещаю, когда выберусь из ада, куплю тебе новые, лучше прежних.
— Надевай тапки, ноги грязные, — Ира вынимает из шкафа заношенные тапочки, а сама, в пушистых туфельках на каблуках и шелковом халатике, идет на кухню. — Заходи в комнату, я сейчас приду.
Я с минуту стою возле входной двери и прислушиваюсь. Снаружи тихо. Вместо того чтобы пойти в зал, сворачиваю на кухню. Не время Ире стесняться грязной посуды. Распахиваю дверь и замираю от ужаса. За столом, на моей табуретке, сидит Олег. У меня перехватывает дыхание. Брови Олега сдвигаются, морща пластырь на переносице. Напряженный взгляд подсвеченных снизу фиолетовыми полукружиями глаз переходит от меня к Ире. Она кладет руку Олегу на плечо, и только тут я понимаю, что происходит.
— Ира, ты с ним?!
— Дин, ну честное слово, что ты думала? Будешь вести себя как отмороженная королева, а мужик налево не пойдет?
— Про Олега я ничего не думала, но ты, Ира…
— А что Ира? — подбоченивается она. — Сама мужика захомутала,
Олег переводит взгляд с нее на меня и обратно.
— Какое семейное счастье? Ты же мне всегда сочувствовала, развестись советовала.
— Я? Развестись? Да ты знаешь, какого мужика оттяпала? С домом, с работой хорошей, с приличной зарплатой, — загибает пальцы Ира.
Олег скрещивает на груди руки и хмыкает.
— А еще с тяжелым кулаком.
— Знаешь, Дин, на хорошую бабу мужик кулака не поднимет.
Я захлебываюсь от возмущения, но это помогает сделать передышку и собраться с мыслями. Ира присаживается на подоконник и кладет ногу на ногу. Полы ее халата распахиваются, оголяя ссадину на правом колене. В памяти всплывает сообщение из вчерашней газеты. Как ингредиенты в рецепт, факты складываются в картину преступления. На этот раз я уверена — таких совпадений не бывает. Что делать с этим открытием? Как выйти живой и невредимой из ситуации, в которой слишком много знаешь, но ничего не можешь доказать? Остается надеяться на помощь истинного врага в борьбе с мнимым другом.
— Да, Ира, я его недостойна, раз позволяла над собой издеваться. Если бы у Олега была такая жена, как ты, он бы вел себя по-другому. Ты, в отличие от меня, смогла бы ему соответствовать. Правду говоришь — я такого мужика ничем не заслужила.
— Дин, не переживай, — сменяет гнев на милость Ира. — Найдешь и ты себе подходящего. Олег не для тебя, ты сама это понимаешь.
— На что мне, Ира, надеяться, если такая как ты другого не нашла.
— Мне не везло, — отмахивается она, — а тебе всегда везет. Знаешь, каково мне было, когда ты первая замуж выскочила, а я в общаге прозябать осталась?
— Главное, теперь у вас с Олегом все будет хорошо. Я вам палки в колеса ставить не собираюсь. Никто вам не помешает, даже Кати больше нет.
— Катьку жалко конечно.
— Да чего ее жалеть, Ир? Ты ж сама говорила, она Олегу не давала личную жизнь устроить.
Олег сжимает кулаки.
— Разве я такое говорила?
— Говорила, и была права. Я тебе тогда не верила, а сейчас все поняла. Не будь Кати, Олег бы другим человеком стал, а ты бы направила его в нужную сторону. Ты, Ира, вообще такая умница и красотка, так за собой следишь. Ногти красишь, маски делаешь, на каблуках даже дома ходишь. Я-то, дура, всю жизнь в кедах проходила. Мне бы с тебя пример брать. У тебя, кстати, дырки в полу от каблуков не появляются?
— Нет, конечно! — Ира снова кладет руку Олегу на плечо, не замечая, как он косится на ее тапки. — И ноги не устают, все это ерунда. Я тебя давно уговаривала кроссовки на шпильки сменить. Ты четыре дня в моих туфлях отходила и ничего, жива осталась.
— Я жива, а Кати больше нет. Что ж ты, заботливая подруга, заставила меня четыре дня проносить туфли, которыми Катю забила?
Олег вскакивает из-за стола. Табурет падает на пол, Ира отступает в противоположный угол.
— Ты что такое говоришь? — почему-то шепотом спрашивает она.