Судьба самозванки
Шрифт:
Я вскакиваю на ноги.
– Где Ледженд?
Братья разворачиваются и вскакивают на ноги так же быстро, как и я.
– Я даже не слышал, как он ушел, - Синнер поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
– Найт… Нет.
Я сглатываю. Черт.
Дело ведь не в этом, не так ли?
Я почувствовал кое-что дерьмовое, а потом узнал, что мой отец был убит. Расчленен нахрен.
И мой брат тоже. Ради отца мы бы обыскали все гребаные миры в поисках убийцы.
Но ради брата?
Мы сожжем их
Но это… пульс бьется сильнее, пока не начинает звенеть в ушах.
Ноги двигаются без разрешения, братья у меня на хвосте. Как раз перед тем, как я успеваю распахнуть двери, ведущие в холл, с другой стороны налетает порыв ветра, распахивает их, сотрясая на петлях.
Кровь стынет, затем закипает, зрелище сводит с ума и успокаивает одновременно, черт возьми.
Лондон.
Покрытая кровью и грязью, прижатая к груди брата.
Держась за него.
Прикасаясь к нему.
Ревность прожигает глубоко, до самых костей, и руки сжимаются в кулаки, каждая частичка меня жаждет пойти к своей паре. Забрать ее из его объятий и заключить в свои, но я прогоняю это дерьмо, истощая себя от слабости, которую она вызывает, просто тем, что находится рядом. Тем, что существует.
К черту все это.
Нахуй ее.
– Найт, - подсказывает Крид.
– Оставь его, - огрызается Синнер в ответ.
Ледженд просто продолжает идти вперед, высоко подняв подбородок. Сильвер отступает, чтобы не вмешиваться. Как ему, блядь, и следовало.
Ярость закипает под кожей, и я дергаюсь в тот же момент, что и он.
На сверхсветовой скорости он кружит ее, пока она не ударяется спиной о стену, снова поворачиваясь, как раз вовремя, чтобы поймать мой кулак на челюсть.
– Какого хрена?!
– я киплю, нанося удар левой на этот раз, отказываясь смотреть на девушку, которая, блядь, мешком рухнула на пол.
– У тебя чертовски стальные гребаные нервы, брат.
Он ничего не говорит, принимая третий удар, прежде чем нанести ответный.
Он толкает меня в грудь, и я, спотыкаясь, делаю один шаг вперед и прижимаю его задницу к полу. Он создает портал и выбивает меня через него, а затем мы врезаемся в стену в другом конце комнаты. Его рука на моей шее, но я врезаюсь головой в его голову, вновь открывая рану, которая уже там, и разворачиваю его, швыряя на пол, прежде чем наступить на горло.
– Хватит, - рявкает Крид.
– Убери эту сучку и давайте вернемся к работе.
На периферии зрения Сильвер движется вперед, и я поворачиваю голову, наблюдая, как он медленными, осторожными движениями опускается рядом с Лондон.
Вот когда я наконец смотрю на нее по-настоящему.
Ее волосы перепачканы кровью и чем-то похожим на грязь. Кровь на руках впиталась в одежду, а кожа бледная. Синяки покрывают лицо и руки, и прежде чем я осознаю, что делаю это, я стою над ней.
Ее
Сильвер протягивает руку, чтобы прикоснуться к ней, и она вскидывает свою, но затем ее глаза поднимаются, встречаясь с моими.
Она задыхается, ее губы приоткрываются.
Что-то хрустит в моей ладони, и когда чья-то рука опускается мне на плечо, я оглядываюсь в поисках Синнера. Его глаза побелели, когда он опускает подбородок, его пальцы обхватывают мое запястье.
Я смотрю вниз и вижу запястье Сильвера, то самое, которое было в моей хватке, кости сломаны, его рука согнута не в ту сторону. Я отпускаю его, делая шаг в сторону, потом еще один.
– Объясни, - с трудом выдавливаю я.
– Она пыталась покончить с собой, - говорит Лендженд.
Боль обжигает, грудь сдавливается, когда рычание пытается вырваться из горла. Мой Дух шевелится, умоляя о свободе, но я в ловушке под правдой обо мне и девушке, стоящей передо мной.
Он хочет пойти к ней. Хочет, чтобы она позвала его и освободила.
К черту это.
Она не заслуживает его преданности. Она пытается уйти от нас.
К черту все это.
– Сильвер исцелил ее, - заканчивает Ледженд.
Глаза Лондон мертвы, когда они смотрят в мои. Никаких признаков огня или нахальства, которых я жаждал. В которых я чертовски нуждался. Никаких признаков чего-либо.
Она — пустота, пустой мешок с хрупкими костями.
Сломанная маленькая кукла.
Именно так, как она того заслуживает.
Кислота обволакивает внутренности, но я приветствую укол.
Я позволю этому съесть меня целиком, если оно заберет с собой аппетит к единственной вещи, которую, как клянется мое тело, я хочу, но отказываюсь иметь.
Я наклоняюсь, фиксируя конечности, когда они дрожат от гнева, осмеливаясь дотянуться до нее. Чтобы починить то, что сломано.
Я проигрываю битву, и мои пальцы скользят по ее виску, убирая волосы с того места, где они прилипли в крови, и зачесывая их назад.
Ее глаза закрываются, вероятно, случайно, и это зрелище что-то делает со мной. Поэтому я выпускаю кончики когтей из пальцев и позволяю им царапать ее кожу.
Появляются три маленькие капельки крови, и я жду, что она поморщится. Будет кричать и рыдать от боли, но она не делает ни того, ни другого.
Она ничего не делает.
Я пристально смотрю на нее, медленно поднимаясь на ноги.
– Если это твой крик о внимании, то ты зря потратила отличную кровь, маленькая куколка, - я смотрю на Ленженда, а затем на Сильвера.
– Вам следовало оставить ее умирать.
А потом я ухожу, но не раньше, чем слышу ее голос.
Он вторгается в разум, и, когда никто не может этого видеть, я закрываю глаза, прислушиваясь.