Судьба самозванки
Шрифт:
Когда он убирает ее длинные голубые волосы с плеч, ее глаза превращаются в щелочки, и останавливаются на мне. Сильвер ухмыляется, шепча ей что-то на ухо, и она спешит прочь, прихватив несколько пустых бокалов по пути обратно к бару.
Неудивительно, что Подземелье после ремонта стало выглядеть намного лучше, чем было до взрыва. Багровые отблески горят на каменных трещинах пола, стекая с лавового водопада, который перекатывается через стену за баром.
Я откидываю голову на спинку дивана, отчаянно
Потолок лишен какого-либо покрытия, что обеспечивает прямой обзор темной ночи наверху. Планеты подсвечиваются на фоне цвета оникса. Интересно, насколько громко мне нужно кричать, чтобы один из богов спустился и выбил все дерьмо?
– Даже, блядь, не думай об этом, Ледженд.
Отсюда я чувствую идеи брата. Он хочет, чтобы я отвлекся по самые яйца и отказался от связи, которая связывает меня с Лондон.
– Значит, ты согласен с тем, что она твоя пара? Та что, блядь, убила нашу сестру?
Я так крепко сжимаю зубы, что, клянусь, слышу, как они хрустят.
– Ты ни хрена не понимаешь, о чем говоришь.
Я наклоняюсь вперед, беру свернутую золотую купюру и засовываю в одну ноздрю, вдыхая идеальную полоску пыльцы Фейри. Это поражает меня внезапно, и голова плывет в разноцветном омуте. Цвета, которых даже нет в палитре. Яркие пурпурные линии окружают тело Ледженда, когда он наклоняется к молодому оборотню, которая несколько мгновений назад танцевала в лаве. Я смотрю, как он перемещается между ее огромных сисек, посасывая проколотый сосок и проводя языком вокруг маленького набухшего бутона.
Я не хотел выходить сегодня вечером, но и Сильвер, и Ледженд знали, что мне это нужно. Отвлечение. Просто это не то, что, по мнению Ледженда, мне нужно.
– Я не хочу говорить о ней, - говорю я, доставая из-за уха скрученную траву Пикси.
– И мне не нужно отвлекаться подобным образом.
Я прикуриваю и затягиваюсь, позволяя дыму лавандово-мятными волнами осесть в горле, прежде чем выдохнуть.
Взгляд устремляется к клетке, которая парит в небе над Подземельем, обращая внимание на громкие приветствия и вопли. С другой стороны… это то, с чем я могу смириться.
Я вскакиваю со стула и отталкиваю девушку, которая танцевала сбоку. Она падает на пол, но быстро берет себя в руки, стряхивая уголь со штанов.
Ледженд переводит взгляд с нее на меня, посмеиваясь сквозь облако дыма.
– Передумал? Ты действительно хочешь погрузить пальцы в какую-нибудь новую киску?
Я игнорирую его, представляя, как отрываюсь от плоской поверхности и плыву. Прежде чем успеваю разобрать, что кто-либо из них говорит, ноги отрываются от пола, а тело поднимается все выше и выше, пока я не миную кольцо Юпитера и не открываю входную дверь клетки.
–
– объявляет судья, и я обхожу его фигуру без рубашки, чтобы взглянуть на стулья, заполняющие колизей.
Бетонные колонны обрамляют внешнюю сторону восьмиугольника, а скамейки со стульями уходят вверх, все дальше в небо. Снизу, из Подземелья, это выглядело не очень, если вообще там что-то было.
Судья медленно обходит меня по кругу, проводя накрашенными красным ногтями по щеке, в его глазах вспыхивает огонек. Деревенщина. Без сомнения, взволнован тем, что кто-то вроде меня вошел в Кровавую Камеру.
– Скажите, это королевский… - ревет толпа наверху так громко, что это было бы почти пронзительно, если бы кровь, стучащая у меня в ушах, не была настолько оглушительной. Он убирает микрофон ото рта, наклоняя голову, когда приближается ко мне на дюйм.
– Мой Лорд, мы с вами оба знаем, что я не могу впустить вас сюда. Вы убьете всех и каждого, и как бы сильно мы все ни любили кровопролитие… - его голос понижается, когда он наклоняется к моему уху, - это вредно для моих карманов, вы понимаете?
Я выхватываю у него микрофон, подношу его ко рту и смотрю на яркие огни, льющиеся на нас сверху. Повсюду старые и новые пятна крови, в воздухе витает тяжелый запах пота и слюны.
– Миллион золотых банкнот первому, кто сможет вырубить меня на одну секунду.
Тишина. Долбаные сверчки. А потом давка.
Судья выхватывает у меня микрофон, нервно смеясь в него.
– Просто чтобы вы знали, вы все охотно соглашаетесь с тем, что ваша жизнь поставлена на карту из-за участия в этом фиаско.
Я хватаюсь за ворот рубашки, стаскиваю её с себя и бросаю на землю. Развожу руки в стороны, хрустя шеей.
Поворачиваюсь к входу и провожаю взглядом цепочку тел, тянущуюся к зрительским креслам. Один за другим — мужики, изголодавшиеся по деньгам. Жаждущие их. Не осуждаю. У большинства из них есть семьи, и если бы мне было не наплевать, я бы сделал вид, что нокаутирую каждого из них, кому это нужно, но я, блядь, не аргент, и мне этот бой, нужен куда больше.
Кровь.
Бойня и отвлечение внимания.
Когда связь горит так же жарко, как та, которую я разделяю с Лондон, требуется такое же количество хаоса, чтобы погасить это дерьмо.
Прежде чем я успеваю повернуться лицом к своему первому противнику, чей-то кулак касается моей щеки. Треск! Я даже не вздрагиваю. Ни один гребаный волос не приподнимается с моей головы, когда я медленно поворачиваюсь лицом к тому, кто сделал первый удар. Заурядный человек, примерно одного роста со мной, прикусывает нижнюю губу и взмахивает рукой в воздухе, как будто это причиняет боль.