Судьба самозванки

Джонс Амо

Ухмылка растягивает ее губы, она наклоняет голову, как соплячка, какой она и является, и мне хочется оторвать ее губы от безупречного лица. Немного облажавшаяся. Кровь, которой она покрыта, никак не скрывает красоты. На самом деле все чертовски наоборот.

Вот тогда я вижу то, чего не замечал раньше, то, что блокировала ярость.

Лондон, спотыкаясь, входит в комнату, где сидим мы с братьями, все четверо уставились прямо на нее… полностью.

Блядь.

Голой.

Затем она останавливается, поднимает

ногу и разводит ее, пока не оказывается широко открытой перед нами, ее ступня балансирует на краю дивана.

Я впитываю ее, рот наполняется слюной, в груди урчит при виде обнаженной киски. Затем ее рука скользит по бедру, и проводит крошечными пальчиками до самой верхушки бедра. К моей метке.

Под моей кожей вспыхивает искра, и член твердеет, язык пробегает по нижней губе, пока я наблюдаю, как она ласкает это местечко, и, черт возьми, клянусь, я чувствую ее прикосновения внутри.

Глубоко под моей плотью и костями она поглаживает чудовище там, каждым движением пальца. Ее рука поднимается выше, пальцы скользят между ног.

Раздается низкий стон, но он не мой. Он исходит рядом со мной, прорываясь сквозь похоть.

Внезапно мы начинаем двигаться. Я поворачиваюсь, и братья вскакивают со стульев, быстро увеличивая расстояние между нами, прежде чем я вырву им глаза.

Им не удается взглянуть на нее. Увидеть ее киску, которая принадлежит мне.

Я рычу в их сторону, поворачивая голову, чтобы посмотреть на источник проблемы.

– Лондон, - бормочу я, опуская подбородок на грудь.

Затем двери позади нее распахиваются, и вбегает Сильвер.

– Она го… - он резко останавливается при виде ее голой задницы.
– О черт.

– Да, слишком поздно, - смеется Син, когда Ледженд кричит, - Сильвер, беги!

Полные паники глаза Сильвера встречаются с моими, и он осторожно делает медленный шаг назад.

– Найт…

Губы кривятся, и я чувствую, как мой дар всплывает на поверхность. Прежде чем я осознаю это, я двигаюсь со скоростью света, его горло зажато в моей руке, а тело поднято в воздух.

Я сжимаю, раздавливая его трахею, губы раздвигаются с рычанием.

– Я…

Хриплый, пьяный смешок заставляет меня моргнуть, и я медленно оглядываюсь через плечо.

Сейчас она сидит на диване, ноги вытянуты по бокам в полный гребаный разворот, киска открыта и влажна.

– Черт!
– откуда-то вырывается Крид, и когда все они оказываются передо мной, я освобождаю Сильвера, которого сейчас держу лишь наполовину.

– В чем дело, милорд?
– она проводит пальцами по губкам киски.
– Ты не хочешь меня. Я не хочу тебя… так почему я не могу их взять? У меня всего три дырочки, но держу пари, мы можем проявить творческий подход к четвертой. Особенно с… воображением Синнера.

Я бросаюсь к ней, но ее рука быстро тянется к моей метке у нее на шее, и я замираю,

ощущения захлестывают меня.

Хочу. Нуждаюсь.

Черт, я чувствую, как член окутывает ее тепло. Как будто я внутри нее здесь и сейчас.

Она снова смеется.

– Да, этому маленькому неприятному трюку я научилась случайно.

– Я убью тебя, - выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, желание переполняет каждую гребаную вену, глаза прикованы к тому, как ритмично она втирает мою метку в свою атласную кожу.

Моя метка.

Моя.

Черт!

Она отхлебывает еще виски, это дерьмо в десять раз крепче того, к чему она привыкла.

– Держу пари, это твое любимое…

Ее пальцы, покрытые слоем возбуждения, прослеживают мой укус на бедре, и что-то стучит у меня в груди.

– Да, это так, верно?
– она опускает взгляд.
– Такой идеальный укус. Идеальная отметка.

Внезапно она хватает что-то из-за спины, громкий крик вырывается из ее груди, когда она вонзает это в центр того места, на которое я заявил свои права первым.

Я падаю на гребаные колени, остальные вокруг меня в шоке кричат.

– Какого хрена?
– Синнер дергается вперед.

Лондон сжимает зубы и плачет, вытаскивая штопор и снова и снова вонзая его в плоть.

– Остановите ее!
– кричит Крид, но Ледженд уже рядом и тянется к ней.

Прежде чем я успеваю сообразить, что делаю, он перекидывает меня через спину и швыряет на пол.

Кружась, глаза чертовски дикие, а рассудок пропал, я протягиваю руку, что бы убить ее, черт возьми, здесь и сейчас, но Лондон вскидывает голову и протягивает руку.

Мое тело взмывает в воздух, ноги и руки вытянуты прямо, когда я лечу назад, пока мои голова и спина не врезаются в стену на противоположной стороне комнаты. Не меньше шестидесяти гребаных футов.

– Черт!
– гремит Крид, двигаясь к ней, но она вскакивает на ноги, запрокинув голову, как будто в нее вселился дьявол, и, черт возьми, может, так оно и есть. Ее кости ломаются под плотью, когда она воет в воздух.

– Черт!
– Ледженд вскакивает на ноги.

Окна вибрируют, стекло дрожит и падает на пол, и когда Крид прикасается к ее обнаженной коже, ее голова поворачивается в его сторону.

Она скрежещет на него зубами, глаза становятся совершенно черными, черт возьми.

Этого достаточно, чтобы заставить Крида замолчать, и она смеется. Это мрачно, отдается эхом смерти и разрушения. Она маниакально смеется, прежде чем взять гребаный штопор и вонзить его себе в шею.

Я корчусь от боли, гнев пожирает мои чувства.

Затем она мечется, спрыгивая вниз и бросаясь на Крида.

Он наклоняется, уходя от ее удара хрустальной бутылкой, но когда он поднимается, ей удается ударить его по голове.