Судьба самозванки

Джонс Амо

Голова поворачивается в ее сторону в тот самый момент, когда ее голова склоняется к моей; это похоже на рефлекторную реакцию, которую мы, блядь, не можем контролировать.

Ее позвоночник напрягается, а руки сложены за спиной.

Мгновенно мои глаза обводят каждый дюйм ее тела, ища повреждения на коже, который посылает ее аромат прямо в легкие и вплоть до гребаного члена, но я не могу его найти, толстовка и джинсы скрывают почти каждый дюйм крошечного тела.

Ей требуется всего доля секунды, чтобы понять, что я здесь не один, и она

медленно поворачивается лицом вперед.

Ее глаза широко распахиваются, когда она смотрит на людей внизу, и она делает небольшой шаг назад. В ту секунду, когда ее нога двигается, Виктория, одна из любимиц Министерства, толкает ее вперед. Мне требуется все усилие, на которое я способен, чтобы удержаться на ногах.

Мышцы ног напрягаются и тянутся, но я сопротивляюсь, превозмогая боль, отрицая ту часть себя, которая полна решимости добраться до нее, и вместо этого сосредотачиваюсь на матери впереди.

Она парит над краем бескрайнего балкона, выходящего на мост, разделяющий наши королевства; красное платье развевается на полуночном ветру, делая ее похожей на настоящий кошмар.

Ее последнее сообщение было серьезным, и она здесь выглядит, как злая вдова, но это ничем не отличается от нормы, если не считать ярости в глазах.

Старейшины посоветовали не проводить наш конклав сегодня; сказали, что это опасно, учитывая, что убийца моего отца все еще разгуливает по нашим улицам, и это всего лишь еще одно доказательство того, что Министерство делает нас слабыми.

Забудьте на минуту, что он наш отец.

Нашего короля, блядь, убили. Короля.

Человек, рожденный с единственной целью - исполнять свой долг и роль. Который провел всю жизнь, служа и выступая от имени нашего рода. Для Стигийцев и гребаных Аргентов, если они пришли бы просить немного помочь покрасить серое вещество в черный цвет.

Именно тогда наши люди, истинные и достойно Одаренные, собираются вместе больше всего.

Мы взбешены, жаждем возмездия и ответов. Но это нечто большее.

Это вопрос судьбы.

Судьба - это то, что для нас все. Судьба члена королевской семьи, или это была судьба фальшивки?

Министерство заявило, что люди не выйдут сегодня вечером, и мы тоже не должны.

Я ухмыляюсь про себя.

Показывает, как много они знают.

Коридор полон Аргентов и Стигийцев, стоят плечом к плечу, насколько можно увидеть, ожидая того, что, как они знают, будет дальше, в то время как в очередной раз получают удар от чего-то, что они не могли предвидеть.

Я представляю, что каждый раз, когда к Аргентам обращаются, они едут сюда со страхом и неуверенностью, поскольку таким же образом они узнали о смерти своей собственной королевской семьи столетия назад, за которой последовал шок от создания Министерства на его месте и отказа нашего отца отказаться от своего титула.

И какого хрена ему это делать?

Он был гребаным Королем Тьмы, и это было по праву.

Мы никогда не подчинимся

так называемому служению. Мы не подчинились тогда и чертовски уверены, что не подчинимся сейчас.

– После смерти короля королевский указ гласит, что Темный трон переходит к перворожденному сыну… - она поворачивает голову, глядя влево от толпы.
– Однако в нем также говорится, что король должен вручить свою корону первому лицу королевской крови, чтобы раскрыть их Дух через пару. Мой народ, Король Артуро был готов сделать именно это до того, как предатель лишил его жизни.

Требуется всего несколько мгновений, чтобы раздался шепот, с каждой секундой становящийся все громче и больше, но они затихают, когда она снова открывает рот.

Вздернув подбородок и вытянув руки, мать продолжает.

– Сегодня я стою перед вами, чтобы объявить, что на горизонте появился новый Король Тьмы.

Наши люди следят за каждым ее шагом. За каждым вздохом, поэтому, когда она поворачивается, оглядываясь через плечо, ее глаза встречаются с моими, они следуют за мной… Но под таким углом они, вероятно, не могут видеть, на кого из своих лордов падает взгляд их королевы.

Итак, они ждут, с восторгом глядя, как появляется красная ковровая дорожка.

Густая блестящая грива монстра, который сегодня содрал шкуру со своей спины ради этой чести, начинается не более длины моей хоккейной клюшки, но по мере того, как мой ботинок соприкасается с мехом, она растет, поднимаясь все выше в воздух с каждым моим шагом, создавая невидимую лестницу. Он поднимается все выше и выше в открытый ночной воздух, пока я не оказываюсь выше матери. Пока я не оказываюсь выше всех.

Я скриплю зубами до тех пор, пока не появляется глубокая трещина.

Никогда в жизни я не слышал такой абсолютной тишины, а долю секунды спустя никогда не был свидетелем такого рева.

Люди радуются, их любовь к моему отцу мгновенно и безошибочно переходит к его избранному сыну. Потому что в их глазах… судьбы никогда не ошибаются. Для них этот момент означает, что я был написан на звездах и благословлен кровью наших предков много жизней назад.

Но они не знают того, что знаю я.

Что моя пара, моя связь… Это чушь собачья.

Есть две общие черты почти у всех Стигийцев.

Они любят себе подобных больше всех.

И они ненавидят Слэшера больше, чем кто-либо другой.

Это только одна из многих причин, по которой она не может быть моей парой.

Мама встает, не рядом, пока толпа глазеет на происходящее. Медленно ее голова поворачивается в мою сторону, глаза встречаются с моими. Она опускает подбородок и ждет.

Мой взгляд перемещается за спину, цепляясь за Лондон, когда она отодвигается как можно дальше на балкон, пытаясь спрятаться.

В ее чертах написано напряжение, слишком много эмоций, чтобы сосчитать, вспыхивают на лице, когда она пристально смотрит на меня. Руки опускаются по бокам, и мои брови сходятся вместе при виде этого.