Судьба Убийцы
Шрифт:
Среди травы были разбросаны длинные расползающиеся нити клевера с листьями и с фиолетовыми цветами. Молли использовала эти цветы, чтобы добавить аромат и вкус к подогретому меду и чаю. Я насобирал горсть и положил себе в рот, ощутив слабое послевкусие сладости и влаги. Клевер помог, но недостаточно.
Мне удалось, пошатнувшись, выпрямиться и встать на ноги, чтобы осмотреться и постараться понять, где я нахожусь. Я решил, что был на одном из холмов за городом. Подо мной находились руины замка Клерреса. Я уставился туда. Это больше не было замком, теперь это всего лишь насыпь камней, разбросанных по всему концу полуострова. Огонь, зажженный Пчелкой,
Не в гавани и не на якоре за ней. Совершенного здесь не оказалось. Здесь вообще не было больших кораблей. Ни одного. Не было тележек, заполненных товарами, перевозимыми в доках, никто не проходил по рыночным улицам, и никого из людей не было в складской зоне порта. Всем сохранившимся строениям в городе не хватало крыш, а их стены пьяно наклонялись друг к другу. Однако в доках было много обломков, свалившихся в воду около свай, а над отступающими волнами торчали верхушки мачт затопленных мелких суденышек.
В далеком небе что-то заблестело. Это были крылья красного и синего цветов. Тинталья и Хеби, закончившие свои разрушительные действия и держащие путь домой. А в море под ними – парусник. Был ли это Совершенный? Я смел надеяться на это. Но он уходил. Уходил без меня.
Внизу, у выхода из гавани, в море уходило еще одно судно. Я вгляделся в него. Несомненно, эти корма и рубка – это был живой корабль, Проказница. Уходящая. Без меня.
– Пчелка! – я прокричал ее имя, и затем: – Шут! Не уходите! Постойте!
Глупо. Глупо, глупо. Я сделал глубокий вдох, собрал силы и потянулся Скиллом.
Пчелка! Пчелка, скажи им, что слышишь меня, скажи им вернуться. Я здесь, вернитесь!
Я не почувствовал ни ее присутствия, ни даже напряжения и бурного течения Скилл-потока. Могла ли моя магия быть повреждена, как и остальные части меня? Я попытался снова, изо всех сил толкаясь вперед и безмолвно стараясь дотянуться.
Волна головокружения усадила меня на густую траву. Услышала ли Пчелка меня? Или ее стены были подняты? Я смотрел на корабль, надеясь увидеть, как на нем сворачивают паруса, как он меняет галс и возвращается. Но была ли она хотя бы на корабле?
И находится ли она все еще среди живых, чтобы я мог дотянуться до нее Скиллом?
Если она и была жива, то не слышала меня. Корабль медленно и грациозно уходил вдаль. Оставляя меня. Я стоял, дрожа от голода и мучаясь от жажды, и наблюдал, как судно становится все меньше и меньше. Что мне делать? Растущая волна отчаяния угрожала меня поглотить. Мне нужно было знать, что произошло, а здесь не было никого, кто бы мог рассказать об этом. Что же мне делать?
Прежде всего – живи, дурачок. Съешь что-нибудь еще помимо клевера. И попей. Найди воду.
Волк
Я огляделся в поисках явных признаков ручья или родника – более высокой и зеленой травы или болотистого участка. У подножия холма я увидел место, которое выглядело сильно вытоптанным копытами животных. Из тех стад, которые я видел прежде, осталось всего три овцы, которые и щипали траву недалеко от родника. Я направился к ним. Местность вокруг струившегося ключа была лишена травы и покрыта овечьим навозом. Мне было все равно. Грязь застряла между пальцами ног, когда я прошагал прямо по ней к мелкой заводи и нашел в ней прохладное место там, где родник пробивался из земли. Я зачерпнул воду горстями своих покрытых Серебром рук. Взглянул на них – моя осторожность боролась с жаждой, а затем я выпил, не заботясь о том, покроются мои внутренности Серебром или нет. Я все еще черпал воду и пил, когда услышал карканье.
Я поднял взгляд. Стая воронов – почти всегда воронья стая, а одинокая ворона обычно является вороном. Но здесь не могло быть неправильной вороны Мотли с ее серебряным клювом. А алые перья? Она кружила высоко надо мной.
– Мотли! – крикнул я ей. Она снова каркнула, а затем заскользила прочь от меня против ветра вниз, к городу.
– Глупая птица, – произнес я вслух.
Она видела нас. Подожди.
Такой совет был очень не похож на Ночного Волка. Я вернулся обратно к воде. Когда мой живот больше не мог вместить ни капли, я перебрался по воде к краю мутного озерца и выбрался на чистую траву.
Теперь я могу поспать?
Если ты не можешь поесть, спи. Но не у всех на глазах. Когда ты стал таким глупым?
Когда мне стало наплевать. Я не разделил эту мысль с ним. Было бы почти облегчением, если бы кто-то напал на меня, кто-то, кого я бы мог душить, кусать и бить ногами. Мое беспокойство превратилось в злость ко всему, что я не знал и что не мог контролировать.
Я почувствовал ее своим Уитом и повернул голову, прежде чем она приземлилась на ощипанный овцами участок травы у моих ног. Мотли уронила большой кусок чего-то, а затем заскакала в вороньем приветствии.
– Ешь, ешь, серебряный человек, – потребовала она, а затем сделала паузу, чтобы почистить перья. Они стали еще более яркими, с несколькими алыми маховыми перьями в каждом крыле, а черные перья отливали синевато-стальным.
– Серебряный клюв, – сказал я ей в ответ, и она наклонила голову, устремив на меня всезнающий взгляд.
– Снова общалась с драконами, – высказал я предположение, и ее карканье прозвучало как довольный смешок. – Что это? – спросил я, наклоняясь рассмотреть влажный коричневый кусок. Мне не хотелось прикасаться к нему.
– Еда, – сказала она мне и снова поднялась в воздух.
– Подожди! – закричал я ей вслед. – Где остальные? Что произошло?
Она сделала надо мной круг.
– Драконы! Прекрасные, восхитительные драконы! Совершенный теперь тоже дракон.
– Мотли, пожалуйста! Где мои друзья?
– Одни умерли, другие ушли, – сообщила она. – Один идет.
– Кто именно? Ушли куда? Кто идет? Ворона! Мотли! Вернись!
Но птица не обратила внимания на мои крики. Она улетела обратно в разрушенный город, по всей видимости туда, где она своровала еду. Если только это было едой. Я поднял липкий кусок и понюхал. От него исходил густой аромат приготовленного мяса.