Судьба засранца
Шрифт:
– Я всегда предполагала, что в кооператоры идёт работать всякая погань! – ругалась мама, – После того, как мой сын там поработал, я убедилась в этом!
– Убедилась, что я «погань»? – пытался уточнить я, но мама стала ругаться ещё сильней, указав мне, чтобы я не хватал за язык старших, ибо она педагог и знает, что и в каких случаях говорить.
Но, благодаря работе среди всякой погани, произошла встреча, благодаря которой я смог от этой погани уйти.
За моё время случился второй случай, когда не окончательно опьяневший посетитель пытался выяснить – кто такие сногосшибательные цены установил.
– Пол! Ты жив!? – искренне удивился он, – А мы тебе аж два раза на венок собирали!
Оказывается, слухи в нашей шараге дважды хоронили меня за время пребывания на «северах»: один раз я был съеден белыми медведями, другой раз замерз в летнюю жару.
Драка закончилась, не начавшись. Но, дабы не провоцировать поручика Голицына, кооператоры переключили свою активность по выклянчиванию оплаты на его собутыльников, которые находились куда в более подходящем состоянии для осуществления платежа любой суммы.
А поручик Голицын переключил своё внимание на меня.
– Теперь то я понял, что это Капуста не на венок, а на водку собирал, – сообщил мне Голицын, – а ты то где сейчас?
И я рассказал поручику про своё светлое настоящее и туманное будущее.
– Нет проблем! – воскликнул Роберт Робертович, – Хочешь директором нашей шараги стать!?
– !?
– У нас послезавтра выборы директора будут, – объяснил Голицын, – если стол в своём кооперативе накроешь, – мы все за тебя проголосуем!
Я просто обалдел от такого предложения. В психушке я слышал о таком интересном почине, как выборы директора предприятия, но тогда я подумал, что это всё сплетни шизофреников. А Роберт Робертович с энтузиазмом продолжал:
– Сейчас любой идиот может начальником стать, если коллективу понравится. А какому коллективу не понравиться, если ему поляну накрыть! Правда, ещё кое-что коллективу нужно сделать…
Но что именно ещё коллективу нужно сделать, я уже не слышал, думая лишь о том, как накормить и напоить этот коллектив. В конце-концов я предложил председателю кооператива устроить попойку в счёт того, что мне должен дать «зайчик». Председатель слушал мои планы и предложения недоверчиво и я, уже не зная, как добиться исполнения желания, заявил:
– А стану директором, – любую сумму заплачу, какую скажите.
– А не станешь, – полгода бесплатно будешь работать, – выдвинул встречное предложение председатель.
И я согласился.
Когда я сообщил о моём проекте маме и папе, те сначала засомневались в его реальности, но в конце концов папа пришёл к выводу:
– Прав твой «поручик Голицын»: время сейчас такое, что и идиот может директором стать. Поэтому такой шанс упускать не стоит, а то мы давно квартиру не ремонтировали.
– Вот-вот! – Лет десять в ней ремонта не было! – воскликнула мама, – Твой папа такой неумёха! Гвоздя в стенку забить не может.
–
– А чем ещё нормальный начальник занимается? Свой быт устраивает за счет своей конторы, – разъяснил мне папа, – если станешь директором, не будь дураком, будь как все начальники!
К следующему вечеру в нашу забегаловку стала стягиваться толпа знакомых мне лиц и физиономий.
– Аполло! Ты живой!? – первым делом кричали мне конторские служащие, – А мы тебя уж дважды хоронили. Это всё паршивец Капуста придумал: говорит на венки, на венки, а сам на бутылки собирал таким способом.
Не помню, как объяснялся по указанному поводу Капуста с остальными членами коллектива, но мне он крепко пожал руку и заявил:
– А я и так знал, что ты живее всех живых. Как Ленин!
Из конторских не пришли Тётя Лошадь, ушедшая с незаслуженного отдыха на заслуженный, Вадим Петрович, который в связи с попаданием в вытрезвитель был исключён из партии, после чего запил, за что и был уволен, а также Лядов, ушедший на повышение по комсомольской линии.
Потом пришла шумная ватага рабочих, о существовании которых в шараге я подозревал в период работы в ней, но только теперь убедился в их существовании.
До того, как начать пьянку, Роберт Робертович торжественно обратился к собравшимся:
– Товарищи! Завтра будем избирать нашу судьбу на пять лет. Кто хочет голосовать за тех придурков, которых нам навязывают сверху, может покинуть это мероприятие.
– Вот именно, «придурков», – конкретизировала мысль Голицына Галка, – только и талдонят: «Работать будем, порядок наводить». Зачем тогда перестройка?
– В общем всем здесь собравшимся предлагаю голосовать за Аполлона Эдуардовича, а он выполнит все чаяния коллектива! Он выполнит все, что хочет коллектив! – закончил Голицын.
– За будущего директора, за Аполлона Эдуардыча! – поднял первый тост Капуста.
И пьянка началась.
Я уже хорошенько захмелел, когда Роберт Робертович поднес мне листок бумаги и ручку.
– Подпиши это Аполло, – и ты директор, – предложил он.
Я подписал. А потом прочитал, что на листе были написаны требования коллектива к новому директору. Помню, Голицин и Капуста требовали назначить их начальниками отделов. Таня, Рита и Галя – свободного графика посещений работы; машинистка Марина – оплачиваемого годового отпуска; водитель Виталик-авто-мобиль директора в своё владение и пользование; рабочие требовали запретить увольнения за прогулы, систематическое нарушение трудовой дисциплины и пьянки в рабочее время. Кто-то требовал ещё что-то. Подо всеми требованиями было написано, что в случае невыполнения указанных требований, меня объявят козлом в местных и областных печатных изданиях.
И за всё это я уже и расписался…
Среди всеобщего веселья грустным оставалось только лицо парторга, который, покачивая головой, опасливо повторял: «Ох, что скажет горком. Что Товарищ из горкома скажет…». Беспартийный Роберт Робертович незамедлительно провел разъяснительную работу с членом партии.
– Ответить можно элементарными лозунгами, – разъяснял он, говорите на все вопросы: «Реализация самоуправления трудового коллектива! Демократический централизм требует подчинения меньшинства большинству! Народ и партия – едины!»