Судьба
Шрифт:
— Ты замерзла?.. — спросил Семенчик и прижал ее к груди.
Настя, запрокинув голову, закрыла глаза. Семенчик почувствовал, как слабеют у нее ноги…
С реки донесся пронзительный гудок.
— Настя, это мой пароход!.. — громко сказал Семенчик, как будто хотел перекричать гудок.
— Я умру без тебя!.. — сказала Настя с таким отчаянием, что Семенчику стало не по себе.
— Так я же вернусь!
— А вдруг тебя убьют… Не уезжай…
— Не убьют. У меня оружие. — Семенчик показал наган. — С такой штукой мне не страшно.
—
— Приходи. Настенька, приходи!
— Приду. Обязательно. Пусть все видят.
Майя встретила сына укоризненным взглядом. Всю ночь ждала, волновалась, а он неизвестно где пропадает. Она уже успела истопить печку, приготовить поесть.
Узнав об отъезде сына, Майя скорбно покачала головой, посмотрела на него повлажневшими глазами и сказала:
— Я тебя провожу.
— Зачем, мама?.. Я ведь не маленький.
— Помашу тебе, когда отчаливать будете.
Хоть и не хотелось Семенчику, чтобы мать видела, кто сегодня придет его провожать, все же сказал:
— Ладно, пойдем вместе.
Они вышли на улицу и пошли по дороге к пристани. Идя рядом с сыном, Майя вспомнила, как она впервые приехала с Федором в Мачу. Было это тоже весной, так же зеленела трава, шумели деревья молодой листвой. Федор нес на руках Семенчика. А сейчас рядом с ней шагает крепкий, взрослый человек, комиссар… Отца, пожалуй, перерос, только поуже в плечах. И походка такая же неторопливая, твердая.
Минуя шараповские ворота, Майя даже не взглянула на знакомый дом, а Семенчик замедлил шаг, поглядывая на окна. В одном из них увидел Настю и остановился:
— Иди, мамочка, я тебя догоню.
Майя тоже увидела Настю, но сделала вид, что ничего не заметила, и молча пошла к пристани, стараясь не оглядываться. Она все поняла и не хотела мешать сыну.
VIII
Волошин представил Федора секретарю окружкома — высокому, поджарому человеку с измученным видом.
— Наслышан о вас, — сказал секретарь простуженным голосом, усаживая Федора в потертое кресло, стоявшее у стола. — Мы тут у себя уже прикидывали, где бы вас использовать. Ведь вы, товарищ Владимиров, не собираетесь быть в стороне от больших дел?
Федор ответил, что не знает, годится ли он для больших дел, но трудиться на благо Советской власти в меру своих сил и возможностей готов.
— А вы не прибедняйтесь, — сказал секретарь, хотя ответ Федора ему понравился. — Мы пошлем вас начальником якутской милиции.
Федору показалось, что секретарь шутит.
— Будете укреплять в городе революционный порядок. — Нет, не похоже, что шутит: нахмурился, поднял усталые глаза и пристально посмотрел в лицо. — Мы возлагаем на вас большие надежды.
Так Федор Владимиров стал начальником милиции. Теперь его часто можно было видеть в городе на пегом, белогривом
Лет шесть назад Мария купила в Якутске дом и поселилась в нем. Она и теперь занимала здесь две комнаты. Остальные десять комнат отошли под помещение для милиции.
Однажды Мария остановила Федора на улице и, улыбаясь во весь белозубый рот, сказала:
— А при вас в городе стал порядок, товарищ Владимиров. То, бывало, чуть ли не днем грабили. Теперь не слышно.
— Еще далеко до порядка, — хмуро заметил Федор, не глядя на Марию. — Со спекуляцией никак не покончим.
— А что вы называете спекуляцией? Вот я загоняю драгоценности. Тем и живу. Это тоже спекуляция?
— Смотря кому загоняете и за какую цену. Золото надо сбывать ювелиру по госценам.
— Да упаси меня господь! Я же ничего не куплю за ваши деньги. А на толкучке что захочу, то и выменяю.
— Поймаем на толкучке с золотом — пеняйте на себя, — пригрозил Федор.
— А что же мне делать, помирать с голоду? — Мария перестала улыбаться.
— Идите работать, будете получать паек.
В другой раз Мария пришла к Федору в милицию и попросила освободить для нее хотя бы одну комнату. К ней приехали из Иркутска две племянницы. Близнецы. А жить им негде.
— В одной комнате поселите племянниц, в другой сами живите, — ответил Федор.
— Так девицы-то уже взрослые! Как же я их вместе? Вдруг у них кавалеры заведутся.
— Перегородите комнату.
Мария стала убеждать Федора, что перегородить комнату никак не возможно. Получается две клетушки.
— Приду посмотрю, — пообещал Федор.
На следующий день вечером начальник милиции зашел к Марии домой.
— Проходите, товарищ Владимиров, — засуетилась Мария.
Из другой комнаты выглянула рыжеволосая девица и быстро прикрыла дверь.
— Племянница? — спросил Федор.
— Да. Живут у меня уже второй месяц, а я все путаю их.
— Там комната побольше?
— Точно такая.
— Разрешите взглянуть, — сказал Федор и толкнул дверь.
В комнате за накрытым столом сидели двое мужчин в обществе двух девиц. Обе рыжие, обе глазастые, обе удивительно похожи друг на дружку. Мужчин Федор знал. Одни — Коробейников из окружного военкомата, второй — Куликовский, торговый инспектор. Коробейников, бровастый, волосатый, с длинным лицом и тяжелым, крутым подбородком, походил на ресторанного вышибалу. Куликовский кругленький, холеный, подвижный. Он тоже, как и Коробейников, был арестован и недавно выпущен из тюрьмы под «честное слово». Бывший корнет Коробейников и интендантский офицер Куликовский дали клятвенное обещание не вредить Советской власти. Им поверили, определили на службу.