Судьбу свою наи?дешь
Шрифт:
– Госпожа?!
Бросились оба, обступили. Глаза тревожным огнем горят.
– Случилось! – рявкнула Яга.
И сунула деду Василисы вестника. Темный нахмурился, отошел в сторону и мотнул головой Ракшу. Тот склонился и немедленно ушел, оставив их одних.
– Можешь что-нибудь сделать? – спросила Ядвига.
Мужчина резко повернулся к ней. Из-под капюшона сверкнул огненный взгляд, а в лице мелькнуло на миг нечто совсем уж не человеческое. А потом вдруг схватил Ядвигу за руку. Мгновение – и они уже стояли на теневой тропе. Он с силой сжал ее руку и отвернулся, отойдя на несколько шагов.
–
– Я ничего не могу сделать, – глухо проговорил тот. – Это ее кровное право.
Потом добавил, поморщившись:
– Ты же знаешь, у нас такой закон.
– И что теперь? – Яга схватилась за лоб и провела ладонью по щеке. – Кощей туда пошел…
– Кощей? – переспросил темный, подавшись вперед.
И вдруг осекся. А Яга заметила.
– Говори, в чем дело? – стала она наступать на него.
***
Верховный уже почти добрался да границ болотного княжества, когда его неожиданно настиг вестник. Дий прослушал и удивился, не скрывая обиды и раздражения. Кощей наконец-то соизволил выйти на связь?
«Чего ты хочешь, брат?»
Послал он ему высокомерный ответ. Дий ожидал вестника, но вместо этого рядом с ним материализовался черный вихрь и из него шагнул Кощей.
– Ты мне нужен.
***
В горницу Василису привели, и тут же вокруг нее стала виться целая толпа мамок. Все из личной прислуги княгини. Ни одной их тех мамушек и нянюшек, что растили Василису, тут не было.
Действовали женщины быстро и слаженно. Пока двое раздевали ее и вертели, словно куклу, остальные четверо занимались ванной и приготовлениями. Сенные девушки сновали туда-сюда, носили ведра с водой, сундуки, сундучки, ларцы, шкатулки. Работа кипела.
Но главное, что отметила про себя Василиса, – двери охраняла стража, а на окнах был защитный полог. Хорошо знакомое ей по урокам Ракша темное плетение, но куда более изощренное и мощное. Сеть стояла в три ряда, и Василиса попыталась распутать эти узелки с зазубренными когтями, однако плетение не поддалось. В тот момент ей стало совсем не по себе.
Матушка ее точно заперла.
Узнать бы еще, зачем? Она огляделась в комнате и состроила невинное лицо.
– Мамушки? А кого княгиня в гости ждет? – проговорила Василиса весело.
– То мы не знаем, княжна.
– Ой! – она по-детски капризно надула губы и всплеснула руками. – Ну так узнайте! Мамушки, миленькие!
– Не велено, княжна.
Ага… Подумала княжна, фокус-то не удался. И уже другим тоном спросила:
– Почему?
– Княгиня-матушка не велела с вашей милостью разговаривать. Пожалуйте, княжна, мыться. Нам велено успеть приготовить и убрать вас, иначе княгиня разгневается.
– А если я не захочу? – спросила она.
Женщины молчали, искоса на нее поглядывая, а Василиса поняла, что ее при случае могут заставить и силой. Это уже было слишком. Матушка перегнула палку. Ведь Василиса как-никак была лесной ведьмой, пусть и молодой и необученной. Но вот так, ни во что не ставить лесную ведьму – это было оскорбительно! Наверное, именно в этот момент Василиса впервые и почувствовала себя взрослой.
Раньше она бы безропотно подчинилась, но сейчас из души поднялся протест.
Об этом она собиралась говорить с матерью один на один.
– Хорошо, – проговорила Василиса. – Давайте начнем.
– Благодарим тебя, госпожа, – мамки совершенно искренне заулыбались, вздохнув с видимым облегчением.
И повели ее сначала мыться в трех водах да с заговоренными травами, а потом стали растирать притираниями и расчесывать, умащивая ароматным маслом, ее длинные густые русые волосы.
Все это Василиса терпела молча.
Лишь один раз она подала голос. В окно выглянула случайно, а взгляд сначала рассеянно отслеживал какую-то точку, а потом сфокусировался. Черная птица билась о неведомую преграду, словно что-то не подпускало ее к терему. Видно было, что птица была без сил, но не улетала, а пыталась снова и снова.
И тут до нее дошло. Ее ворон! Долетел за ней следом и теперь не мог пробиться в терем. Значит, матушка мало того что заперла темным плетением окна ее горницы, она еще и на весь периметр выставила охранный барьер?
Это каких же гостей она ждет, если такие меры безопасности приняла? У Василисы дрогнуло сердце и тонко забилась в душе тревога. Кого же матушка может ждать, как не…
Она не дала себе додумать эту мысль. Резко встала и приказала, расправляя плечи:
– Передайте княгине, чтобы запустила моего ворона.
Женщины переглянулись, потом одна из них поклонилась и побежала выполнять распоряжение. Еще до того, как прислужница вернулась, ворон наконец смог пробиться через барьер и, тяжело хлопая крыльями, влетел в окно. И сразу к Василисе. Протопал по столику перед зеркалом, прижался к ней, жалобно прокряхтел и затих.
– Устал, бедненький, – Василиса погладила растрепанные перья и взяла его на руки.
– Кххх, – проскрипел тот, уставившись на нее черными бусинками глаз.
Явно что-то хотел сказать. Она оглянулась на мамок. Нет, при них не стоило и пытаться. Все сразу же станет известно княгине.
– Отдыхай, – отпустила птицу.
И снова отдалась в руки мамок.
А те, закончив с притираниями и расчесыванием, принесли платье, что послала ей княгиня, и стали обряжать. Таких платьев Василисе еще не приходилось носить. Красное, с жаркой огненной вышивкой, платье было очень красивое, но непривычное. Облегающий лиф казался ей неприличным, и больше всего смущал довольно глубокий вырез, открывавший верх груди. А нижняя рубашка – вообще срам один. Тонкая, полупрозрачная, она не прикрывала почти ничего!
Василиса разглядывала девушку в зеркале и не узнавала. В этой красивой, но чуждой одежде она чувствовала себя почти голой. Да еще украшения эти, взрослые… Они ощущались как кандалы и холодили кожу.
Так и смотрела на себя, пытаясь понять, к чему все это.
Вдруг дверь открылась, и вошла княгиня Кантемира.
Остановилась напротив, а Василиса замерла перед ней, захваченная врасплох. Прищуренный взгляд матушки медленно и внимательно прошелся по ее наряду сверху вниз и обратно. Наконец княгиня кивнула прислужницам. Те низко поклонились и сразу исчезли.