Судьбы, как есть
Шрифт:
— Чего вы там, — не понял Эдуард.
— А то, что мелочи подмечаешь точно и в людских поступках чуешь повадку и «запах». Ты ведь заронил зерно сомнения в искренности чувств Тяжнина к Жанне, рассказав своему другу Бутову, ну а тот кое-что, не в ущерб вашим отношениям, сумел по каким-то своим нитям и чутью поделиться с полковником Сайгой. А тот, мужик, я тебе скажу, супер, Павел Тихонович его просто боготворит, Сайга же не стал долго возиться с добыванием улик. У него в ФСБ есть однокашник по военному училищу. Так вот, они еще старшими лейтенантами служили в артиллерии, а потом один перевелся в ФСБ (КГБ), а второй перешел в МВД. Связь поддерживают, и по сей день. Так вот, Сайга едет к нему на встречу и просит пробить и проконтролировать
— Да, Владимир Иванович, вы меня порадовали, что не зря я чуял, как набрасывалась петля на вашу шею, и что шла странная утечка информации в бандитские круги, и не поделись вы со мной своими мыслями вовремя, то, я представляю, как бы портачили нам всю работу не только оборотень из МВД, но и Тяжнин из ГШ.
— По тебе, Эдик, замминистра дал указания особые. Официально пока не восстанавливать, чтобы наш новый фигурант — «оборотень» не почувствовал чего-нибудь и не затаился. Мне также показалось странным, что все это держит на контроле только один главный в штабе МВД, это Павел Тихонович, и Сайге надо еще докручивать банду Князя до конца, хотя нитей уже вполне достаточно. А главное, я все-таки надеюсь на портфель, из-за которого бомжары чуть было, не ухлопали моего друга Эдуарда Маркова, — и Цветков громко рассмеялся.
Марков улыбнулся и сказал:
— Мне кажется, Владимир Иванович, что в тот вечер не мы одни побывали в доме Князя. Там были, пожалуй, все. Но мы успели, и я думаю, что сейчас мы снова попали под прицел, только теперь своих. Особенно ФСБ не оставит без внимания то обстоятельство, что у Князя наверняка были тайники с деньгами и документами, и наверняка они просмотрели место, где был убит Князь, и явно видели отпечаток на снегу дипломата. И уж точно думают на нас. А значит, нам надо быть предельно внимательными. Фомич будет к 15.00. Я не сомневаюсь и в том, что он не выдаст, что мы обнаружим в дипломате, это точно, — рассуждал вслух Марков.
— Подожди, Эдуард. Мы еще ничего не знаем, — сказал Цветков.
— Хуже будет, если так же прошли по следам люди «оборотня» из МВД, вот эти точно будут искать документы. А тем более, если он знал, что у Князя есть какой-то архив. Наверное, Князь имел для удержания своих подельников компромат на них, иначе они бы могли в любой момент выйти из-под контроля. А значит, нас могут убрать, как свидетелей или как опасных партнеров. Это очень опасно, Владимир Иванович. Поверьте мне… Поэтому Павел Тихонович и не хочет нас с Ворсенко пока восстанавливать в должностях.
— А ты сам-то как к этому относишься? — спросил Цветков.
— Я бы вообще туда, пока «оборотня» не поймают, и не лез, мы связаны ликвидацией Князя. Как только они как-то докопаются до истины, а мы не успеем упредить, то нас — всех участников ликвидации Князя — пустят в полный расход или засадят за трупы так, что пожизненно
— Неужели так серьезно, Эдуард?
— Да, Владимир Иванович, такие пошли времена, и, видимо, еще не скоро мы победим так, как бы нам хотелось.
— Ну и что ты предлагаешь, капитан? — спросил Цветков.
— А то, что надо нам уходить на гражданку. Эти игры будут еще лет десять все органы будоражить. А лучших оперов и следователей будут отстреливать, как бандитов, чтобы не мешали жить по новым законам нового времени. Времена невидимой доселе коррупции, воровства и предательства. Самое страшное то, что положиться не на кого, главное звено в работе — это начальники отделов, короче, полковники, вот они-то и творят главный беспредел. Смотрят в рот своим начальникам, а вдруг генеральскую должность предложат. Подчиненных прессуют под себя, чтобы легче было решать шкурные дела. Инициативу в полный зажим. Никаких противоправных действий при патовых ситуациях. Короче, то звено, которое должно иметь возможность самостоятельно работать в рамках законов и выполнять главную миссию предназначения правоохранительных органов и правосудия, оно в полном загоне. А нормальные мужики до этих должностей подымаются редко, так как их не поддерживают в верхах. Трусость, бюрократизм, разгильдяйство и лень. Но попробуйте только у них выбить табуретку с должностью, то всё, ты не жилец. Вот так-то, уважаемый Владимир Иванович. Не думаю, что в Армии лучше. Надо уходить, пока нам головы за все хорошее не пооткручивали, — закончил свой монолог Марков.
— Ты прав! Я часто об этом думал и всегда на такие должности очень взвешенно подбирал кандидатуры. А где это удавалось пробить без вмешательства сверху, то там мне не надо было пасти и опекать, там всегда были хорошие результаты. Но все приходит с жизненным опытом. Согласен с твоими доводами, но как жить в таком государстве — ума пока не приложу.
Дома генерала ждала дочь Татьяна и приготовленный завтрак.
— Танюша, мы сейчас завтракаем и едем к Егору, — сказал, раздеваясь, Цветков.
— Очень хорошо. Я почти готова, вот только в магазин бы нам заскочить да купить гостинцы и Егору, и дяде Вите. Как все получается странно, папа, почему все так? Оба ранены не на войне.
— Ты, дочка, не волнуйся, а то после вчерашнего у тебя еще не раз будут всплывать и эти картины похищения, и бой, и драка в комнате.
— Пап! Когда я поняла, какие люди меня освобождали, и когда я вижу Эдуарда Маркова в нашем доме, то у меня нет совсем страха, — сказала Татьяна.
— А мы, Татьяна, когда рядом с нами ваш отец, чувствуем себя уверенней и смелей, — сказал Марков.
— Хватит меня хвалить. Мне в оперативных ваших делах порой было не понять, куда податься и кого ловить, а вы молодцы! Как шахматисты хорошие. Нет, Таня права. Без вас мы бы, наверное, дров поналомали много. Особенно с киллером и с освобождением Танечки.
За подобными разговорами каждый успел съесть отбивную с гречкой и выпить по кружке кофе, потом дружно встать, одеться и выйти на улицу.
— Москва, Москва, когда же прекратятся пробки? — сказал Цветков, когда они вот уже 35 минут тянулись по Садовому кольцу.
— Тебе, папа, надо перебираться во Владимир, у нас пробок нет, — сказала Татьяна.
— Да, дочка, надо бы. Я так устал в этой столице. Воздуху не хватает.
— Нет, папа, тебе, наверное, надо менять работу, а не место жизни. Большие города покоряются большим людям, а ты у нас настоящий большой генерал и уже скоро станешь милиционером — Шерлоком Холмсом, — смеялась Татьяна.
Марков вел машину, а сам думал: другая бы девчонка после всего вчерашнего отходила бы дня два-три, трясясь в своей квартире, а эта, как ни в чем не бывало. Вот что значит Цветков, этот человек настолько внушает уверенность в правильности действий и, действительно, как говорит Зоб: «С ним не страшно».