Судный день Орбитсвиля
Шрифт:
— Если ты думаешь, что это еще одна из выдумок Джима Никлина, то уверяю тебя, здесь нет и слова лжи.
— Я тебе верю.
Взгляд Зинди не отрывался от его лица, ее глаза вглядывались в него со странным вниманием, будто пытались найти потерянную драгоценность.
Внезапно Джим почувствовал себя очень неуютно под этим пристальным взглядом и указал на корабль:
— Надеюсь, Хепворт уже убрал оттуда свой зад.
— Я не так уж и жажду побывать внутри…
Зинди замолчала, ее внимание привлекла остановившаяся неподалеку от них машина. Откидной верх был опущен.
Зинди нахмурилась:
— Это не…
— Ты не ошиблась, это Дани, — ответил Никлин, — недоступное богатство.
— А я и не думала, что у нее такой хороший вкус.
Зинди произнесла это оценивающе, внимательно разглядывая Дани. Элегантный костюм переливчатого синего шелка, перехваченный широким поясом, маленькая шляпка. Девушка взмахнула рукой, когда Дани взглянула в их сторону. Никлин, припомнив неприязнь Зинди по отношению к Дани во время первой их встречи, удивленно посмотрел на нее.
— У Дани есть вкус, — согласился он. Ему не удалось избежать горьких ноток.
Дани что-то сказала своим подопечным и направилась к Зинди. При виде темных глаз под тяжелыми веками, алых губ и стройной фигуры, Никлина охватило привычное чувство — смесь ненависти и безрассудного, всепоглощающего желания. Три года эта женщина ускользала от него, демонстрируя такую непреклонность характера, которую не смогли сокрушить никакие хитроумные маневры. И эта непреклонность, как ни тяжело было признать, позволила ей одержать полную победу над ним.
— Привет! — Дани смотрела только на Зинди. — Теперь я убеждена, всех девочек следует держать на диете из сливочного мороженого.
Зинди улыбнулась.
— У вас хорошая память.
— На лица, но не на имена.
— Это Зинди. — Никлин жестом собственника положил руку на плечо девушки. — Зинди Уайт.
— Рада вновь встретиться с тобой, Зинди. Ты ведь, вроде бы, не летишь с нами?
— Нет.
— Я так и думала. У нас есть одна семья Уайтов, но они не имеют никакого отношения к Оринджфилду.
— Я здесь на каникулах вместе с родителями.
— Жаль, что вас не будет с нами. — Дани с некоторой грустью взглянула на девушку. — Время Орбитсвиля подходит к концу, вы это знаете? Кори Монтейн не раз говорил об этом, и мы все уверены в его правоте.
Никлин сжал плечо Зинди.
— Кори Монтейн — это тот самый человек, который полагает, что женат на сардинке.
— Мне нужно идти. — Дани по-прежнему не замечала Никлина. — Желаю тебе всего хорошего, Зинди.
— Ну, и что ты думаешь об этом спектакле? — прошептал Никлин на ухо Зинди. Он не отрывал глаз от Дани, возвращавшейся к своим подопечным, терпеливо дожидавшимся ее у машины. — Эта женщина, без сомнения, самое глупейшее и…
Он осекся, пораженный — Зинди с силой оттолкнула его.
— Не лезь ко мне! — резко сказала она, и в ее глазах сверкнула ярость. — Я не желаю играть в твои гнусные игры!
— Зинди! — Никлин шагнул к ней, но его остановил взгляд девушки, полный гнева и презрения. — Послушай, произошло какое-то недоразумение. Давай пойдем ко
— Прощай, Джим! — Зинди сорвала бронзовую монетку с шеи, — это тебе на память! — Она швырнула монету ему под ноги и побежала прочь.
— Но… — Джим ошеломленно смотрел на древнюю бронзу. И наконец он вспомнил. «Я подарил ей эту монету в тот день, когда навсегда покинул Оринджфилд».
Никлин нагнулся и подобрал монету, собираясь догнать Зинди. Он уже сделал первый шаг, когда с резкостью захлопнувшейся двери, весь мир погрузился в кромешную тьму.
От неожиданности Никлин вскрикнул, на какое-то мгновение его охватила паника — он решил, что ослеп. Темнота казалась настолько абсолютной — ни уличных огней, ни зажженных окон, ни автомобильных фар, ни прожекторов внутри корабля — что она могла быть лишь внутри него самого. Это наказание, наказание за грехи. Но уже через несколько мгновений глаза начали привыкать к темноте; постепенно, словно изображение на фотопластине, стала проявляться блеклая картина полосатого ночного неба.
Никлин поднял голову и увидел, что солнце скрылось за одной из силовых линий, движение которых создавало на Орбитсвиле смену дня и ночи.
Его вновь охватил страх. Джим осознал, что впервые на памяти человечества Орбитсвиль каким-то непонятным образом вдруг перескочил из яркого солнечного утра в беспросветно черную ночь.
16
— Ну, теперь вы сами можете убедиться, что ловушка вот-вот захлопнется.
Монтейн с посеревшим и осунувшимся лицом обращался к членам общины, собравшимся на третьем этаже офиса. Никлин отметил, что проповедник выглядит удрученным и нерешительным как раз тогда, когда требуется сплотить и воодушевить своих последователей.
— Мне не надо напоминать вам, что дьявол сейчас довольно потирает руки, — продолжал Монтейн. — Мы должны покинуть это проклятое место как можно скорее, друзья мои, иначе будет поздно.
Никлин слушал и впервые с момента знакомства с Кори Монтейном не испытывал никакого желания высмеять его слова. Светящиеся голографические часы показывали 12:06, но за окном царил непроглядный мрак. Вместо обычной для полудня картины залитых солнцем зданий и вырисовывающихся вдали холмов, за окном ровно светились огни ночного города. Внутренние часы подсказывали Джиму — произошло какое-то серьезное нарушение естественного порядка вещей. Но еще большее беспокойство вызывало то обстоятельство, что впервые в жизни у него возникло подозрение — за дело взялись сверхъестественные силы.
— Как скоро мы сможем отправиться, Кори? — крикнул кто-то.
— Как только предоставится возможность, — отрешенно ответил Монтейн.
— Я пойду в Департамент Космических Перевозок…
Договорить ему не дали. Монтейн с великим изумлением наблюдал, как с яростными криками вскочила по меньшей мере половина его слушателей.
— У нас нет времени думать о каких-то там сертификатах, — кричал Крейг, начисто забыв о подобострастном тоне, с каким он всегда обращался к проповеднику. — Надо взломать запоры и отправляться немедленно.