Судороги Земли

Петри Николай

Цифра была ошеломляющей, но не верить Легонту оснований не было.

– Мир исчезает?..
– тихо спросил Зодчий.

Легонт не ответил. Подойдя к окну, он долго смотрел вдаль. Потом резко повернулся и сказал фразу, не относящуюся к предмету их разговора:

– Я догадываюсь, с какими мыслями вы ехали к нам... Чтобы напрасно не волновать ваших товарищей, хочу попросить вас сейчас же вернуться на заставу. Не беспокойтесь, очень скоро у нас появится возможность

поговорить более содержательно. Вы не против новой встречи?

– Не против, - без раздумий ответил Зодчий.

Он уже выходил из комнаты, когда Легонт окликнул его:

– Вас повезёт Енор - юноша, который на Вторую заставу привозит продукты. Так вот, не отпускайте его одного в ночь.

– Он переночует в моей комнате, - ответил Зодчий.

– Хорошо. Тогда до встречи.

Легонт, повернувшись на каблуках, вышел в низкую дверь. Откуда-то возник знакомый старик и молча повёл заставника за собой. Зодчий находился в состоянии лёгкой растерянности. Информация, которую вылил на него Легонт, словно ушат ледяной воды, выбила его из равновесия.

Зодчий не заметил, как оказался возле знакомой повозки. Он уже устраивался в ней, когда услышал торопливый разговор:

– Что же вы гостя не накормили? Разве так можно!

Рядом с повозкой появилась молодая девушка. Невысокого роста, с густыми волосами цвета спелой пшеницы, она держала в руках узелок и открыто смотрела на выходца.

– Это вам!
– сказала она и протянула узелок.

Зодчий принял подарок, поблагодарил девушку и прыгнул в повозку. Лошадь резво взяла с места - пришлось ухватиться за борт, чтобы не выпасть.

Лошадка почти всё время бежала рысью. Через полчаса выходец пересел к вознице. Юноша потеснился. Зодчий развязал узелок, с наслаждением вдыхая запах только что испечённого хлеба. Осторожно разломил краюху.

Одну половину протянул соседу:

– Держи!

Потом достал твёрдый сыр. Енор жеманиться не стал. Приняв свою долю и, весело поглядывая на Зодчего своими индиговыми глазами, принялся уплетать хлеб с завидным аппетитом, не забывая при этом слегка похлёстывать лошадку - время было позднее.

...Когда они добрались до заставы, там ещё никто не ложился спать. Зодчий издалека заметил керосиновый фонарь и, указав на него рукой, легонько толкнул Енора в бок.

– Сейчас горячего чаю сообразим, а там и вздремнуть не грех!

Енор так зыркнул на Зодчего своими пронзительно-синими глазами, что тот поперхнулся.

"А что я сказал не так!
– удивился выходец.
– Может, они вообще не верующие?.."

После лёгкого ужина и горячего чая (от кофе и шоколада Енор наотрез отказался) Зодчий проводил юношу в свою комнату. Затем вернулся в гостиную, где в выжидательных позах сидели его товарищи. Зодчий некоторое время молчал, собираясь с мыслями и решая, что можно сказать друзьям прямо сейчас, а о чём стоит умолчать до лучших времён. В итоге большая керосиновая лампа горела в гостиной едва ли не до утра - Зодчему было что рассказать, а каждому из его товарищей было, что добавить к нерадостной картине, нарисованной Легонтом...

14.

Енор уехал сразу после завтрака, пообещав вернуться через неделю.

Когда повозка юноши исчезла из виду, все вновь собрались в гостиной. После тревожной информации, поведанной Легонтом, заниматься обычными строительными делами никому не хотелось. Печальная новость особенно сильно подействовала на Фархада. И без того немногословный, за последние часы он не сказал ни слова, окончательно замкнувшись в себе. Сидел за общим столом с отрешённым видом, изредка поднимая на кого-нибудь из присутствующих свои тёмные печальные глаза.

Зодчий хотел поинтересоваться причиной подавленного состояния Фархада, но, заметив предостерегающий жест Агути, решил повременить. Гоблин к сообщению отнёсся спокойно, посетовав лишь на то, что они, действительно, очень плохо вооружены. Поэтому всё оставшееся до обеда время провели в обсуждении чисто технических вопросов.

Импульсивный Гоблин предлагал демонтировать авиационную турель с военного самолёта, лежавшего у подножия Зокона уже много лет. Агути категорически возражал. Он рассказал случай на Первой заставе, когда во время "громового" Перехода один из выходцев решил воспользоваться вооружением наполовину сплющенного БТРа.

– И что?..
– Гоблин подался всем корпусом навстречу говорившему Агути.

– А ничего! После третьей очереди началось самопроизвольное детонирование боекомплекта.

– И?..

– И теперь на Первой не четверо выходцев, а только трое...

– Этот парень с Первой сделал правильный выбор...
– неожиданно для всех проговорил Фархад. Голос его был спокойным и ровным, словно речь шла о прогулке к колодцу за водой.

– Ты серьёзно?
– недоумённо спросил Агути.

– Абсолютно.
– Фархад криво усмехнулся.
– Знаете, мне иногда кажется, что все мы в этом проклятом мире медленно превращаемся в стадо баранов, у которых в жизни осталась единственная цель: просуществовать ещё один тусклый, бесполезный, никчёмный день в мерзкой белёсой мути без солнца и свежего воздуха...

– А разве этого мало?
– осторожно спросил Агути.