Судья Шерман
Шрифт:
– Пронесло!.. Пронесло!.. – не своим голосом закричал сержант. – Пронесло, так вас и разэдак, ублюдки!.. – продолжал он вопить и ругаться, как может ругаться только по-настоящему счастливый человек.
– Шеф! Я, кажется, обделался! – пожаловался ему разговорчивый.
– Ну и хрен с ним! Я и сам обделался, но зато я жив! Ты слышишь, я жив!..
53
Возвратившись на дно туннеля, «Темпер» какое-то время скользил юзом, затем выправился и пошел ровнее.
Открытые колодцы стали
«И не будет», – решил Лефлер.
Он догадался, что препятствие из мешков соорудили на всякий случай. А если бы знали наверняка, что он поедет по туннелю, то уж ни за что бы не пропустили.
Скоро впереди забрезжил свет, и Рино понял, что они приехали.
Остановив «Темпер» за полсотни метров до выхода, он с трудом выбрался из машины, чувствуя боль во всем теле.
Тем временем Гук вытер руль носовым платком и тут же наставил свои отпечатки пальцев. Это было необходимо для поддержания легенды Рино об угоне автомобиля.
Сзади подошла Халия. Догадываясь о самочувствии Лефлера, она осторожно дотронулась до его локтя.
– Ну что, пошли?
– Пойдем, – кивнул Рино и, достав пистолет, направился к выходу.
Гук последовал за ним, мастерски пряча дробовик в рукаве куртки, а Халия шла последней со своим скрипичным футляром.
В подземный гараж они проникли безо всяких проблем. Работы здесь не велись давно, и посторонних глаз не было.
– Вот что, Лефлер, давай мы здесь и расстанемся, – предложила Халия. И, повернувшись к Гуку, добавила: – Отдай ему ключи, должен же он объяснить, как добрался в Гринстоун.
– Держи, коп. Тебе – от нас, – сказал Гук и протянул Рино серебристые ключики. – Карлмаркс– штрассе, двадцать восемь, бокс девятнадцать.
– Спасибо. А что это?
– Автомобиль, чудак, – улыбнулась Халия, и Рино отметил, что улыбка ей шла все же больше, чем черный пулемет.
Затем она приблизилась к Рино, заглянула ему в глаза и сказала:
– Быть может, когда-нибудь потом, Лефлер… Потом…
– Когда мы победим, – вырвалось у Рино.
– Да, когда мы победим, – согласилась Халия, резко повернулась и пошла прочь, красиво переставляя свои безупречные ноги.
За ней пошел Гук. Они поднялись по ступенькам и исчезли за дверью.
А Лефлер все стоял возле куч строительного мусора, не в силах покинуть это странное место.
Наконец он собрался с силами и направился в другую сторону; неторопливо поднялся по запыленным ступеням и вышел на противоположную сторону улицы.
Здесь было спокойно, и никаких подозрительных субъектов Лефлер не заметил. Впрочем, если бы к нему подошли агенты ЕСО, он стал бы стрелять – теперь Рино в этом не сомневался. Он уже определился, кто его враг, а большего ему не требовалось.
Свернув в один из проходных дворов, Лефлер подбросил в руке серебряные ключики и ускорил шаг, не обращая внимания на ноющие мышцы и легкое пощелкивание суставов. Карлмарксштрассе находилась совсем близко, и Рино даже помнил, что дом двадцать восемь – это дилинговый центр
На перекрестке улиц произошла авария. Двое водителей осыпали друг друга упреками, а полицейский отвлеченно составлял протокол. Его напарник глазел на черноволосую девушку, ожидавшую кого-то возле памятника Лео Пиночету, и нервно сплевывал себе под ноги. Зеваки скапливались на тротуаре, а он беззлобно поругивал их, призывая сохранять спокойствие.
Все было как обычно, и Рино много раз видел подобные сцены, однако сейчас ему казалось, что полицейский исподтишка за ним наблюдает.
«Стоп, – сказал себе Рино, – это нервы».
Вот уже Карлмарксштрассе и дом двадцать восемь. На небольшой парковочной площадке возле парадного подъезда грелись на солнце два длинных лимузина. И это было нормально – торговцы свининой могли позволить себе такую роскошь.
У входа в подземный гараж стоял охранник. На нем была дурацкая фуражка, а лицо выражало крайнюю степень равнодушия. Рино прошел мимо, и охранник даже ухом не повел, глядя на раскачивающиеся верхушки вечнозеленого дерева. Присмотр за гаражом приносил ему только жалованье, а созерцание природы – истинное удовольствие.
Спустившись в подвальный этаж, Рино прошел по провонявшему старой краской переходу и оказался перед нужным ему боксом.
Один из ключиков легко вошел в замочную скважину, и пыльные створки с коротким вздохом подались на Рино. Он отошел в сторону, давая им простор, и в полумраке бокса увидел синий «Гоксейер», мечту любого гонщика – слегка устаревшую модель парогенераторного первенца.
Пыль, паутина и дефицит света не помешали Рино оценить подарок. Сто тысяч или даже триста – считать он не стал. Это было что-то вроде табельного оружия, и оно не принадлежало Рино полностью.
Найденным комком ветоши Лефлер прошелся по полированной поверхности автомобиля, и машина одарила нового хозяина затаенными бликами, словно драгоценная шкатулка.
– Так я и знал, долбать меня по трафику!.. – неожиданно услышал Рино незнакомый голос.
Обернувшись, он узнал охранника, который, позабыв про свое равнодушие, с безумной улыбкой на лице созерцал великолепие автомобиля.
– Так я и знал, долбать меня по трафику! Я знал, мистер, что здесь стоит знатная тачка! Долбать меня по трафику!.. Ваша?..
– Не совсем, – признался Рино. – Тетя завещала.
– Во, долбать меня по трафику, а моя тетка померла два года назад и только сотню в пенсионном фонде оставила!.. Я ее пропил, долбать меня по суточному трафику!..
– Примите мои соболезнования… И отойдите в сторону – машина опасна на старте. Это не новая машина, заметьте.
– Вас понял, сэр, – сразу согласился охранник, поправив дурацкую фуражку.
Лефлер забрался в кабину, повернул заветный серебряный ключик, и «Гоксейер» заиграл огоньками панели. Всеми стрелками на датчиках он указал на полную исправность и готовность к немедленной работе.