Судья
Шрифт:
Оборванцы. Неудачники. Чернь.
Рабочие, секретари, администраторы — уволенные с фирмы Нестерова.
Как смеют они роптать? Их дело — гнуть спину на тех, кто умнее и сильнее.
Он отвернулся от окна. Но шум толпы не стихал.
Они требовали его крови.
За столом сидели Вадик и Игорь. У стены на диване — Илья Бубнов. На полных губах застыла загадочная улыбка. Взгляд туманный. Таким он был уже неделю. За это время не сказал ни слова.
— Сделайте что-нибудь, — Валерий Георгиевич через плечо указал пальцем на окно. — Уберите
— Окно занавесить? — спросил Вадик.
Игорь скорбно улыбнулся.
— Их слишком много. Что мне сделать? Перестрелять всех?
Когда Игорь сказал «перестрелять», Илья вздрогнул и уставился на охранника. Глаза его неожиданно наполнились слезами. Он закрыл лицо ладонями.
— Выйди, поговори с ними.
Игорь, пожав плечами, встал и вышел из комнаты.
Валерий Георгиевич сел за стол. Тяжелым взглядом уставился в пустоту.
— В августе День Города. Я должен произнести речь, чтобы выдвинуть свою кандидатуру в депутаты областной Думы. Бунт испортит мне на хрен всю репутацию.
Этой ночью его разбудил звон разбитого стекла. Сонно моргая, он под вой сигнализации выбежал в гостиную. Босиком. Порезал пятку. Ковер усыпали осколки стекла. В разбитое окно дул холодный ветер.
Их было несколько — в темноте не разобрать, сколько. Игорь одного ранил. Они вдвоем — Игорь в кожаной куртке, подсвечивая фонариком, пистолет в другой руке, Баринов в распахнутом халате — бежали по кровавому следу, который обрывался у тропы, вьющейся по склону вниз, к озеру.
Игорь выстрелил еще раз. В воздух.
Испугать их не удалось. Утром Баринов нашел перекинутую через ворота посылку. Внутри — несколько долларовых банкнот, испачканных кровью раненого, шесть дохлых крыс, связанных хвостами, и записка: ВАДИМ НЕСТЕРОВ ШЛЕТ ПРИВЕТ ИЗ МОГИЛЫ. СУДЬЯ ИЩЕТ ТЕБЯ.
Когда загудел мобильник, Баринов вздрогнул.
Звонил адвокат. Баринов, слушая, побледнел.
— Что? Ты уверен? Понял. Я перезвоню. Ничего не предпринимай.
Он отключил связь. Взгляд стал пустым.
Игорь, войдя в комнату, сказал:
— Они сошли с ума. Требуют вас. Уходим через служебный.
Баринов не ответил. Разлепив губы, тяжело сказал:
— Инна… эта сука меня обманула.
Илья при звуке этого имени перестал плакать. Отнял руки от лица, странно взглянул на Баринова.
— Она не сука, — мертвым голосом сказал он. — Она ведьма.
Игорь и Баринов переглянулись. Игорь покрутил пальцем у виска.
Баринов чувствовал себя растерянным. Глупая девчонка его облапошила. Подменила бланки.
Баринов в уме уже распределял ее наследство, вкладывал в несуществующие проекты. И теперь юрист сообщает ему, что миллионы утекли в фонды детских приютов и домов престарелых.
Точилин перехватил его товар.
И этот бунт.
Он вспомнил Бубнова. Старикан нес какую-то чушь. Тогда Баринову казалось — чушь. Но старый хрыч все предвидел. «Сумасшедшим открыта истина…» Валерий Георгиевич горько рассмеялся.
Прислушался к шуму за окном. Повернулся к Игорю.
—
Глава 46. День города
Ко Дню Города готовились две недели.
На столбы, доски объявлений, стены домов наклеили листовки с программой праздника:.
На стадионе — концерт блатного певца, соревнования по легкой атлетике для школьников.
На берегу озера в 22.00 — праздничный фейерверк.
В парке планировалась речь мэра и Баринова В. Г. Затем — конкурс молодежной песни, долгий и скучный. После — народное гуляние, то есть полный бардак.
За десять дней до праздника перила моста украсили розовые и желтые воздушные шары. За неделю — покрасили парковые скамейки в серый цвет, бордюры обелили. За три дня на трех грузовиках привезли оборудование для концерта.
В день перед праздником небо обложили черные тучи. На город обрушился ливень. Жители города забеспокоились.
Но с утра праздничного дня небо сохраняло нежно-голубой оттенок. Солнце зависло в безоблачном небе раскаленным дочерна шаром. Воздух прогрелся, лужи начали с шипением съеживаться, на пыльных улочках воцарилась влажная духота.
Люди, как зомби, бродили по городу, обмахиваясь верхом футболок и платьев, натужно улыбались и откровенно зевали.
В парке подвешенные на столбах динамики изрыгали танцевальные ритмы 80-х. Над аллеей завис транспарант, провозглашающий, для особо непонятливых, День Города. В горячем воздухе плавились запахи жареных пончиков, пива и электричества. Люди ходили от лотка к лотку, с бессмысленными взглядами жевали пирожки с мясом и блинчики с творогом. Высокий тощий парень, разодетый под скомороха (если можно представить скомороха в протертых линялых джинсах), фальшивым голосом зазывал поучаствовать в дурацком бесплатном конкурсе.
На детской площадке установили аттракционы. Когда вагонетка «американских горок» зависала в воздухе на крутом пике, музыку и гул толпы перекрывали вопли детей, полные восторга и ужаса.
На сцене мужчина в сером костюме с красно-синим галстуком постучал пальцем по микрофону: БУМ! БУМ! БУМ!
— Раз-раз-раз. Раз, два, три, четыре.
Скрипы, подвывания, гул.
— Леня, проверь динамики.
Парень в грязных джинсах и серой, с пятнами пота на груди, футболке сел на корточки. Сунулся под сцену. Начал бегать вокруг эстрады, без толку дергая провода.
Мужчина в костюме еще раз проверил звук. Помех стало меньше. В толпе одобрительно засвистели.
Мужчина хотел уйти. Оживление гуляющих задержало его. Он заметил операторов с камерами на треножниках, с трех точек снимающих эстраду.
Оправив костюм, мужчина дружелюбным басом сказал в микрофон:
— Граждане, не расходитесь. Гуляйте, угощайтесь. Сегодня перед вами выступит мэр города. Должен быть Баринов Валерий Георгиевич. Он тоже скажет много интересного. Потом для вас будет концерт. Не расходитесь.