Судья
Шрифт:
Он издал нервный смешок.
— Жаль, что нельзя воскресить их и убить еще раз. Медленно.
— Соболезную.
Павел усмехнулся.
— Кто ж сомневался. Вы обещали мне, капитан. Вы обещали мне, что убережете ее. Так-то вы выполняете обещания?
Быстров молча смотрел ему в глаза. Павел продолжил, постепенно срываясь на крик:
— На что вы годны? В вашем городе творят все, что хотят! Где вас носит? Почему вас никогда нет, когда вы нужны?
Из его рта на лицо капитана брызнули капельки
— Беспомощные ублюдки, — сказал Павел. Потер виски — острая боль молнией пронзила череп.
— У вас шок, — сказал Быстров. — Вам нужно в больницу.
— Нет! — вскричал Павел. — Я вернусь к ней. Я хочу быть с ней!
— Кто это сделал? — перебил Быстров.
Павел отвел глаза.
— Баринов.
Быстров побледнел. Повернулся к Чернухину.
— Едем туда.
— Нужно ехать в парк.
— В парк? — Павел насторожился. Взгляд его начал проясняться. — Что там?
— Андрей Белкин взял людей в заложники. Уже есть жертвы.
— Конечно, конечно, езжайте туда, — Павел махнул рукой. Глаза снова опустели. — Разберитесь, остановите этого идиота. А я… побуду с ней.
Быстров задумался.
— Мы поедем с вами. Все осмотрим, вызовем машину из морга, — Павел вздрогнул. — Одна нога здесь, другая там.
— Вова, — Чернухин пристально взглянул на Быстрова. — Хреновое решение. В парке вот-вот начнется заваруха.
— Свяжись с Климовым, пусть направит в парк наряд. И дозвонись до омоновцев. Нам нужно подкрепление.
— Они будут нескоро. Нельзя терять время.
— Делай, что я говорю! — закричал Быстров. На миг их взгляды встретились. Павел увидел в глазах Чернухина нечто вроде ненависти.
— Хорошо, — Чернухин кивнул. Подошел к машине, сунулся в кабину за рацией.
— Скажи, чтоб без нас ничего не предпринимали! — бросил Быстров. Обратился к Павлу: — Садитесь в кабину. Поедете с нами.
— Чернухин прав, — сказал Павел, втискиваясь на заднее сиденье. — Судья может устроить второй Беслан.
— Не устроит, — отозвался Быстров через плечо. — Он не вооружен.
Павел усмехнулся.
— Это как посмотреть.
Ира очнулась. Осознала, что лежит на спине в грязи.
Над ней нависала громада неба, свинцово-черная от скопившихся туч.
«Где я?»
Ее окружали люди. Ира повернула голову и увидела пару заляпанных грязью черных мужских туфель. Из туфель вверх вырастали ноги в серых брюках. Ноги переступили на месте, Ира увидела, к подошве левой туфли прилипла мокрая обертка от шоколадного батончика.
За частоколом ног девушка увидела на земле раздавленную куклу. Тело превратилось в осколки розовой пластмассы. Голова с золотыми волосами валялась рядом. И эта голова с выражением идиотского удивления таращилась на Иру синими глазами-пуговицами.
«Вставай,
Ира попыталась пошевелиться. В левом боку вспыхнула боль. Девушка прикусила губу, чтобы не закричать. Из глаз потекли слезы. Кажется, сломаны ребра. Вспыхнув, боль не исчезла, и теперь при каждом вдохе кололо в области сердца.
Прогремел гром. Ира спиной ощутила дрожь земли.
Постанывая от боли в боку, она села. Боль вспыхнула под сердцем, заставив девушку зажать рот ладонью, и разлилась по всему телу. В глазах потемнело, мир начал вращаться, странно кренясь вбок.
— Я помогу. Дайте руку.
Перед ней стоял неопрятный мальчик с печальными голубыми глазами. Нет, печальные — неверное слово. Его глаза были пусты. Ира испугалась: такие глаза бывают только у взрослых. Мальчику же едва ли можно дать больше двенадцати.
— Ладно, — Ира несколько секунд шумно дышала, приходя в себя. — Как тебя зовут?
— Дима, — голос мальчика был взрослым: бесцветным, усталым. — Вставайте, чего сидеть. Тут вон что творится.
— Да, ужас, — Ира встала, опираясь на его хрупкое плечо.
Судья на сцене стоял, воздев обе руки к черным небесам.
— Я сошел на землю, чтобы исполнить волю Твою! Яви Свой гнев, Господи!
Фиолетовая вспышка расколола небо, раскат грома был таким, что многие зажали уши. Ира чувствовала странное спокойствие, смотрела на все будто с высоты. Боль от сломанных ребер перекрыла боль в раздавленных пальцах, а мысли о сыне затмевали все.
Ира повернулась к Диме.
— Возьми меня за руку. Будем держаться вместе.
Дима взял ее за руку. Ира, сжав его маленькую ладошку, почувствовала себя спокойнее.
— Ну и дела здесь творятся, да? — сказала она, просто чтобы не молчать. Огляделась. — Кажется, все здесь.
— Не все, — сказал Дима, не глядя на нее. Его глаза не отрывались от черной фигуры на сцене. — Павла и Инны нет.
Ира с удивлением взглянула на него.
— Ты знаешь Павла? — она наморщила лоб. — Постой… Ты Дима Сотников? Тот мальчик, который…
— Да, — оборвал Дима, по-прежнему глядя на Судью. Его лицо помрачнело.
— Нужно выбираться отсюда, — она думала о ребенке.
Дима прежним бесстрастным тоном ответил:
— Стена.
Ира оглянулась и увидела ледяную стену. Они в западне. Судья не трогает женщин и детей, но не отпустит никого, пока…
Она поняла, что рассуждает вслух, когда Дима договорил за нее:
— Пока мы не сделаем то, что Ему нужно.
Она вновь взглянула на стену. На миг показалось, стена стала прозрачной — сквозь нее Ира видела улицу, магазины, машины у обочин. Она моргнула. Стена вновь стала монолитной. Ира поежилась. Она впервые почувствовала, как здесь холодно.