Судья
Шрифт:
Длила в изумлении разглядывала шумный мир Ашдода. Огромная белая стена с зубцами и башнями окружала сердце города – храм Баала, царский дворец и богатые дома знати.
Пройдя вместе с толкавшимся народом по дороге, окруженной с обеих сторон стеной, внутрь крепости, Длила оказалась на главной торговой площади. Первый раз в жизни она ступала по мощеным камнем улицам.
За крышами домов она видела еще один возвышавшийся холм, а на нем два великолепных здания – храм и дворец царя. Жизнь здесь текла полноводной рекой, узкие улочки сливались в узоры перекрестков, крики и смех оглушали её.
Никогда
Она видела воинов, головы которых украшали причудливые шлемы. Над медным ободком, там, где должны быть волосы или верхушка шлема, веером торчали кованные красные перья. Сбруи их коней тоже были украшены такими веерами. Жесткие перья защищали голову носителя от копей, камней и рубящих сверху ударов меча. Торс воинов обтягивали железные доспехи, оставлявшие руки открытыми. Платье было коротким, закрывало ноги выше колен крупной красно-белой клеткой. Были здесь и чернокожие воины с плоскими носами и широкими ноздрями в угольно-черных кожаных шлемах, плотно облегавших череп, и другие мужчины, с миндальными глазами в шлемах сфероконической формы. Их платье, надетое под броню, скрепляли на ключицах алмазные булавки.
Кого тут только не было! Казалось, Длила очутилась в пупе земли, в центре мира, откуда каждое мгновение люди отплывают, отъезжают, уходят каждый в свою сторону!
Еще на подъездной дороге Длила заметила, что израильтяне, в отличие от пэлиштим и в отличие от нохрим [12] , диковинных чужаков, одеты в простые коричневые плащи. У них не было ни мечей, ни железных пряжек. Лишь иногда ей попадался кто-то, носящий золотой браслет или кольцо в носу, или цепочку.
12
Нохрим – временные пришельцы, иноплеменники или инородцы.
Евреи выглядели здесь самыми бедными, а она была самой бедной из всех евреев. Длиле стало стыдно за свои сапоги. Хоть она и очистила их от грязи и просушила на солнце прежде, чем спуститься, вид у них был хуже не придумаешь. Один сапог порвался сбоку, другой на правом носке. Длила стояла на площади и старалась поставить ноги так, чтобы закрыть сразу обе дыры, но у нее ничего не выходило. Пару раз на нее покосились. Длила остро осознала, как жалко выглядит, как плохо пахнет, как она бесконечно никому не нужна. Сжимаясь от унижения и страха, заворачивая плечи вовнутрь, к груди, словно это были крылья, могущие защитить, она вернулась обратно, за городскую стену. Села на колени возле можжевелового дерева и закрыла глаза. Снаружи шумел город, Длила вдыхала резковатый хвойный запах. Внутри, в темноте, отчаяние и жалость
Кто-то тронул ее за плечо. Длила подняла глаза и увидела два черных сверкающих глаза. Они глубоко сидели по обеим сторонам длинного носа, который словно взяли и пришили с другого лица. Прямо под обтянутыми загорелой кожей впалыми щеками красной щелью залегал рот.
– Возьми, ешь. Это тебе, – произнес красный рот, и здоровенная мужская рука протянула ей хлеб.
Кое-где хлеб был измазан медом. Длила с осторожностью переложила его из рук незнакомца себе на колени. Она отщипнула кусочек, потом еще один. От сладкого вкуса закружилась голова.
Горе встало комом в горле. Впервые за эти дни напряжение схлынуло с нее, и она разрыдалась. Ненависть и страх заперли её в себе самой. Длилу трясло, как в лихорадке, слезы слепили, она не могла открыть глаз. Но, даже рыдая, Длила ощущала, как рука, принадлежавшая красному рту, боязливо гладит ее по голове, аккуратно перебирая каждую прядь ее волос.
– Откуда ты? Как твое имя? – спросил незнакомец.
– Мое имя Длила. Я пришла с севера, – ответила девушка. Она подумала, что кусок хлеба, кое-где вымазанный в меде, не стоит того, чтобы открывать свои тайны.
– Поняла, – сказал красный рот.
Длила насторожилась. Доев булку, она ощущала даже некоторую радость.
– Понял? – переспросила Длила.
– Поняла… – повторил красный рот и жалко улыбнулся.
– Кто ты? – спросила девушка.
– Я – Яэль, – просто ответил новый знакомый. Длила смущала его, ему хотелось поскорее закончить с приветствиями.
– Яэль имя для женщины, а ты не женщина, – возразила Длила.
– Внутри я женщина. Снаружи почти что тоже.
Длила не нашлась, что на это ответить. Ей было немного боязно и непривычно. Но свежая хрустящая булка так умиротворяюще укладывалась в ее продрогшем теле, согревая его изнутри, что она не решилась спорить.
– Ты тут недавно? Вижу, недавно, – сам себе ответил красный рот, – Где твоя семья?
– Они умерли.
– Умерли здесь?
– Нет, – Длила поморщилась.
– Куда ты идешь? – спросил Яэль.
– Не знаю, – честно сказала Длила, – Куда идешь ты? Может быть, я могу пойти с тобой?
– Я искала работу, пробыла здесь утро, но ничего не нашла. Хочу попробовать подняться в шефелу [13] , может, там получится наняться на работы с ячменем. Самое время делать пиво.
13
Шефела (евр. «низменность») – участок между Прибрежной долиной и Иудейским нагорьем.
– Я не умею делать пиво, – растерялась Длила.
– Там нечего уметь.
Яэль сказал, что ему нужно два часа на то, чтобы закончить дела, и они могут отправляться.
Длиле оставалось только ждать. Подложив плащ под спину, удобно оперевшись на теплые камни городской стены, она ждала Яэль, подставляя лицо солнцу. Взвесив все, что произошло с ней в эти дни, Длила пришла к выводу, что ни трусливому Йонатану, ни жестокому Эхуду не хватит мужества добраться в Ашдод. Значит, жизнь все-таки продолжится.