Судья
Шрифт:
Так Длила стала поденщицей в имении вдовца Зер-Кавода. Как и дома, в Мероне, она вставала до рассвета и делала все те дела, которые положено делать женщине: молола зерно, чистила двор и курятник, кормила скотину и кур, убирала жилье. В полдень она садилась передохнуть и с тоскливым интересом наблюдала, как шустрый Зер-Кавод на кривых растопыренных ногах ходит от одного сарая к другому, а за ним по пятам бегут его курицы. Яэль Зер-Кавод поручал работу для мужчин. В глубине души Яэль огорчался, но никому этого не показывал.
Яэль родился в Цидоне [21] , в доме купца, перепродававшего египетские и вавилонские товары в
Там, в Цидоне, его звали Балиэзер. Когда ему было двенадцать, он стал компаньоном хозяйского сына, юного Авибаля. Несколько лет они играли вместе, учились вместе, вместе купались и ели. Они были близки, и Балиэзеру казалось, что у них одна душа. Демон, который прилетает к тем, кто стыдится себя и боится женщин, повис над их душами. Неумело, но старательно они развращали друг друга, пока о позоре не заговорили чуть ли ни во всем Цидоне. Тогда отец Авибаля, человек решительный и черствый, снабдил его пятью мешками, доверху набитыми серебряными киккарами [23] , и посадил на корабль, идущий в Таршиш. Там, среди павлинов, обезьян и свинцовых рудников, Авибаль начал новую жизнь. Жизнь без Балиэзера, но полную всех удовольствий, которые дарил ему юный раб.
21
Цидон – портовый город на побережье современного Ливана.
22
Йаван – Греция.
23
Киккар равен 3000 шекелей.
Балиэзера немедленно прогнали. Словно раздавленный могильным камнем, он слонялся по улицам, понимая, что ничего не вернуть. Наконец, он собрал немногочисленные силы ополовиненной души и отправился на юг, в долину пэлиштим. Находя утешение в красоте морских закатов, когда умирающее солнце окрашивало небо в его любимый алый цвет, он провел последние пятнадцать лет жизни, нанимаясь батраком на жатву ячменя в авиве. Он жал пшеницу в месяце таммуз, когда плачут легковерные натуры, наивно полагая, что слезами вернут к жизни пахотную землю, и собирал виноград в месяце афаним [24] . В остальное время ему поневоле приходилось нищенствовать.
24
Таммуз, афаним – примерно соответствуют июню-июлю и сентябрю-октябрю григорианского календаря.
Яэль мечтал ночами, что красавчик-ашкеназ [25] возьмет его за руку и уведет в прекрасную новую жизнь. В ней они будут лежать и возлежать днями напролет. Единственный, кто был во всей округе на данный момент – старый Зер-Кавод с растопыренными ногами. Ему была нужна Длила. А Длиле он был не нужен. Но, иногда, совсем от нечего делать, Яэль в уме примерял на горбатую спину Зер-Кавода прелестную персиковую меховую накидку, в которой за ним явится принц ашкеназ.
25
Ашкеназы – название народа, обитавшего в районе Верхнего Евфрата.
Однажды, уже разлив по кувшинам готовое пиво, Яэль и Длила отправились к ручью Сорек промывать бурдюки. Ячменя в этом году созрело больше, чем Зер-Кавод мог помыслить даже в самых смелых мечтах. Он суетился, пытаясь не потерять ни беки, и с самого утра погнал Длилу вместе с Яэль
Они были порядком измотаны, у них коченели руки, тошнило от сладко-кислого запаха фруктового пива.
– Как я устала, – сказал Яэль, – никогда не могла подумать, что служить одному вдовцу может быть так тяжело.
– Хитрый старик не прочь подзаработать, – заметила Длила, полоская десятый по счету истертый бурдюк в ручье, вот-вот готовом пересохнуть.
– Кто знает, может и нам будет награда сверх «одного шекеля и конечно же, хлеба», – Яэль попытался передразнить выговор хозяина. Вышло довольно скверно.
Стоял теплый день. Низкие облака застилали холмы рваной дымкой, солнце выглядывало редко и ненадолго. В блестящих густых зарослях земляничных деревьев суетились пчелы. Над их головами летали стрекозы, мелкая живность копошилась в кустах на противоположном берегу. Длила и Яэль настроились, что будут до конца дня перебрасываться ленивыми фразами, когда рядом с источником раздались громкие голоса.
Длила вздрогнула. Она до сих пор боялась встретить кого-то из Мерона, несмотря на то, что постоянно повторяла себе, что скорее Зер-Кавод станет вельможей во дворце пэлиштим, чем кто-то из её общины осмелится спуститься в шефелу. Голоса приближались, слышно было, как стучат в тоф, прерывисто гудел йобел [26] . Яэль затаился, на всякий случай прижав к груди бурдюки.
Из зарослей со стороны главной дороги появилась веселая компания. Нарядно одетые и аккуратно причесанные, юноши и девушки, женщины и мужчины, играющие на музыкальных инструментах. Завидев Длилу и Яэль, они взорвались жизнерадостным смехом. Длила же испытала такое облегчение оттого, что в праздничной процессии не было ни одного угрюмого меронского лица, что невольно рассмеялась в ответ.
26
Тоф, йобел – музыкальные инструменты. Тоф – ударный инструмент, йобел – труба, сделанная из рога животного.
Впереди всех шел, пританцовывая, невысокий смуглый человек. Его лицо было таким живым и симпатичным, растрепанные каштановые волосы так красиво обрамляли умные карие глаза, что Длила невольно загляделась на него. Заметив, что она смотрит, что на ее щеках все отчетливей проступает розовый румянец, юноша остановился и поздоровался.
– Доброго дня! Простите нас, девицы, что мы возникли перед вами вот так, из леса. Мы и не думали вас напугать. Нам бы только набрать воды. Мы спускаемся в Тимнафу. Жаркий день сегодня, а так, как мы идем, – он окинул процессию озорным взглядом, – мы спустимся только к вечеру.
Его глаза все время улыбались, на щеках играли очаровательные ямочки.
– Конечно, возьмите воды в дорогу. И сами напейтесь здесь. В этом месте ручей закрыт кустами, вода до сих пор вкусная и прохладная, – Длила легким жестом указала на родник.
– Вода здесь такая же вкусная и свежая, как ты? – спросил смуглый красавец.
– Если, конечно, течение успело унести наши труды, – Длила взглянула на груду пивных мешков и звонко рассмеялась.
Яэль кисло смотрел исподлобья. В последнее время он повязывал на голову черный платок из козьей шерсти, который полностью закрывал череп и уши. Приложив некоторую фантазию, его вполне можно было принять за мать Длилы.
Длила беззастенчиво флиртовала с мужчиной, и ему это не нравилось. Яэль тоже хотел быть молодым, тоже хотел заигрывать. Он завидовал.
– Мы бы хотели пробыть здесь еще время. Но, сегодня никак не получается остаться. Я должен отдать мохар за моего друга. Сегодня он женится.
Длила понимающе кивнула.
– Шефела не такая большая. Я очень люблю прогулки. И, кто знает, где в следующий раз вы будете полоскать ваши бурдюки? – молодой человек уже успел понять, что перед ним пусть и очень привлекательная, но все же простая поденщица. Теперь в его заигрываниях Длила улавливала снисходительные нотки.