Суета вокруг глобуса
Шрифт:
– Сударь, вы наступили мне на ногу, извольте извиниться!
– Это кто ж такой надушенный да напомаженный хрен будет, а, Дениска? Я думал, у вас эти не приживаются!
– А это из кафоликов богомерзких, служит здесь, у меня в институте, буду воцеро... ковлять раба сего вскорости.
– Я не совсем понял ваш намек, милостивый государь. Что означает "эти"? А вы, коллега, заодно не будете ли столь любезны обьяснить, чей я раб?
– Опа, отче, распустил ты их, глянь, вообще обна...
Раздался оглушительный звук пошечины, потом второй, и удаляющиеся шаги. Далее я делаю лакуну.
И началась травля Кристобаля Хозевича. Два новых отдела
Кристобаль Хунта, будучи человеком гордым, не обращался ни Профком, ни в Партийную Комиссию, он протыкал и рубил дублей шпагой и панцербрехером, трансгрессировал их в отдаленные полярные области Советского Союза и поочередно безуспешно вызывал сотрудников обоих отделов на дуэль.
Во-вторых, в то время Луи Седловой отладил наконец свое новое изобретение - "Стазис- Шифоньер". Он был прост в эксплуатации - человек набирал на таймере оттайки нужную дату, заходил в шкаф и замораживался на заданное количество времени.
Кристобаль Хозевич заказал аппарат, погрузил его на грузовик, оставил записку и больше его никто не видел. Только Кончите Кристобальевне известно его местонахождение. Вовремя он это сделал, потому что спустя месяц к Луи Седловому зачастили разные проверки от пожарников до прокуроров, завели на него дело по преступному присвоению ресурсов природного газа фреона, являющегося народным достоянием, в результате "Стазис-Шифоньер" отжал племянник мэра, полковник ФСБ и теперь берет баснословные деньги с эскапистов.
Но я отвлекся.
Мы оба, однако, понимали, что дело было совсем не в том, что Ромка не читает. Все сложнее. Я люблю своего внука, и он меня любит. Однако складывается у меня впечатление, что не сильно уважает.
– Знаешь, как он вчера тебя назвал? - невесело усмехнулась Стелла, подливая чай. - Олдфаг, говорит, наш дед. В хорошем, говорит, смысле.
– Это что за зверь?
– Тебе лучше не знать.
– Вот скажи мне, звезда моя, - я привлек жену к себе и усадил на колени. - Ну откуда в них все это? Все эти словечки американские, все эти " воу-воу, палехче". А русский забывают. Наш, великий!
– Это что, у меня у девятиклассниц на прошлой неделе спросили, кто такой Гоголь. Это, говорят...
Так что решил я написать эти воспоминания в том числе для внука, пусть почитает.
Вторая причина заключается в том, что я последний остался из нашей когорты. Не в смысле в живых, а просто только я до сих пор работаю в Институте, если можно назвать работой синекуру архивариуса на четверть ставки.
Эдик Амперян был переведен в Армению, потом уехал в Канаду. Мы были у него в восемьдесят втором, я этому визиту, возможно, уделю главу, хотя история это грустная и писать мне о ней не хочется.
Роман Петрович Ойра-Ойра после решения Великой Проблемы Ауэрса был почти насильственно заставлен работать на оборонку, он теперь подполковник. К нам он заходит все реже после одного инцидента. Сидел на дне рождения тезки, задумался, уставясь на стену, что- то пробормотал и вдруг проделал в ней отверстие примерно метр на метр. Квадрат бетона вывалился к соседям Меркуловым, испугал кошку, она теперь гадит во всех углах, а Меркуловы не здороваются.
Амвросий
А вот с Витей Корнеевым случилась необъяснимая история. Он долго топтался на месте со своей идеей оживления вод всех морей и океанов и уже готов был послать подальше весь проект и начать другой, но во время поездки в Прагу в девяносто первом году в пивной некто в сером предложил ему купить книгу Бецалеля под названием "Гур Ашем", считавшуюся утерянной во время погрома тысяча шестьсот забытого года. Витька обобрал всех друзей и знакомых, влез в долги, продал "Иж-Юпитер" и приобрел древний фолиант. В нем великий ученый писал, что встроил третий, последний, доработанный транслятор в небесный глобус своего друга астронома Тихо Браге. Взяв приступом тогдашнего архивариуса домового Тихона, Корнеев выяснил, что глобус был утилизирован Тройкой во времена оной. Взбешенный Витька тут же залез в лифт, временно работающий, и умчался на семьдесят шестой этаж, показав Вите Почкину, как он откручивает головы Л. Вунюкову с подчиненными.
Больше его никто не видел. Только однажды, десять лет назад, в лифте обнаружился его читательский билет, на котором были вкривь и вкось нацарапаны две строчки, мы сломали головы, но не смогли их расшифровать.
Институт отправил две спасательные экспедиции, я в них участвовал, было даже осушено "Коровье Вязло" и произведено глубокое траление Озера, несмотря на ожесточенное сопротивление плезиозавра Лизки, которая была на сносях, а также колонии кудрявых пеликанов.
Поиски не дали результатов, Корнеев как сквозь землю провалился. Эдик Амперян стал подозревать, что это была ловушка, устроенная сверженной Тройкой в порядке мести. Однако доказательств не было. Кабинет Витьки был заговорен и опечатан, рыба сдана в столовую, диван забрал себе Володя Почкин. От Вити остались шесть первоклассных кремниевых дублей, которых разобрали по отделам, ими до сих переругиваются во время междоусобных дрязг и выбивают оборудование у Модеста Матвеевича. Но я все равно верю, что он жив, просто где- то далеко.
Так что никто уже не опишет наши приключения в последние полвека, кроме меня.
– ... говорит, Герасим утопил Муму знаешь за что? Сашка, ты не слушаешь! Потому что... Стелла откинулась на коленях и зашлась в беззвучном смехе. Я хмыкнул на всякий случай, хотя опять отвлекся и не услышал ни слова.
– Ой, не могу! Кстати, прабабушка приглашает на пирожки в пятницу. И не вздумай опять отказаться, а то отваром напою, воспылаешь...
Третья причина - уважаемая треклятая Наина Киевна. Она сверхдальняя пятой воды на киселе родственница моей Стеллочки, и мнит себя пра-в-эннойстепени-бабушкой нашего Ромки. Она почти не изменилась, только нос высох и из ятагана превратился в клюв стервятника, на голове повязана неизбывная косынка, теперь с надписью " I hate everyone". События девяностых окончательно ее подкосили, она потеряла очередное "состояние", топила ваучерами, вызверилась, почти не выходит из Изнакурножа, только приходится возить ее на Лысую гору два раза в год. Один раз на курорт, второй на их так называемый шабаш вместе со Стеллой. Там нашли горячие минеральные воды, отстроили дом отдыха для пенсионеров-ветеранов магии и чародейства. Однажды я там заглох, пришлось остаться на ночь, посмотрел я на их шабаш, и смех и грех, честное слово.