Суламифь и царица Савская. Любовь царя Соломона

Листопад Анна Викторовна

Стены были украшены искусными барельефами и яркими росписями. Казалось, что все они соперничают между собой в роскоши и красоте отделки. Внутри храмов располагался амфитеатр, в центре которого возвышался огромный каменный жертвенник и высокий алтарь, обращенный к востоку. Возле колонн, а также на длинных ступенях возвышались огромные скульптуры богов, крылатых быков и львов. Внутри купола и ниши мощных стен были украшены бесчисленными скульптурными барельефами, которые были покрыты позолотой и разноцветной эмалью и изображали различные военные, охотничьи и бытовые сцены.

Торжественная процессия приблизилась к храму Солнца, когда солнечный диск на предрассветном небе

уже превратился в белый сверкающий шар. Острые солнечные лучи прорезали синие облака, оттеняя их по краю пурпурной каймой и создавая причудливую и величественную картину. Это зрелище являло собой великолепную цветовую симфонию багрового, красного и оранжевого света, ведь в южных странах, таких как Савское царство, расположенных около береговой линии, всегда небесные краски кажутся более резкими, яркими и четкими из-за разреженного воздуха, нежели в странах, расположенных в глубинах континентов.

Царица и жрицы вошли внутрь храма и оказались перед широким четырехугольным постаментом, расположенным в центре круглого амфитеатра. Под этим постаментом находились специальные коридоры, по которым можно было подняться наверх. Пройдя внутрь, царица оказались наверху. Она села на великолепный золотой трон, украшенный драгоценными камнями и повернутый к центру. Жрицы расположились позади трона. Ликующая и веселящаяся толпа осталась стоять внизу вокруг постамента, чтобы наблюдать за происходящим действием.

В углу постамента расположился круглый жертвенный алтарь, вокруг которого уже стояли воины с мечами, готовые по первому сигналу главного жреца перерезать горло жертвенным быкам, которые находились тут же, понурив головы и острые загнутые рога. Ноги животных предусмотрительно связали толстыми веревками таким образом, чтобы не мешать их движениям, но и не давать приговоренному несчастному быку убежать от занесенного меча. Возле жертвенника были сложены и другие дары, приготовленные Солнцу: в плетеных клетках сидели гогочущие и крякающие от страха птицы. В мехах и бурдюках ожидало белое и красное вино, рядом – корзины с драгоценными пряными травами. Пахучий фимиам был приготовлен в позолоченных и серебряных сосудах, роскошные букеты всевозможных цветов все еще хранили свою свежесть, прежде чем грустно увянуть в круглых корзинах. Сам жертвенный алтарь был обращен к востоку, за ним находились три мраморные раковины для совершения омовений.

С важным видом Кархедон приблизился к Савской царице и показал рукой на солнце. Получив разрешение, Кархедон повернулся в сторону восходящего солнца, простер к нему костлявые волосатые руки и стал призывать могучего Бога войти в Савское царство, дабы даровать ему могущество и процветание. Закончив бормотать свои молитвы, жрец указал светилу на жертвенных животных и громко выкрикнул:

– Великий наш бог Солнце-Ра! Прими в дар от нас этих упитанных и крепких быков с длинными и короткими рогами, этих птиц и эти благовония. И даруй нам взамен вечную жизнь, здоровье, силу!

После этих слов почти одновременно взметнулись вверх обнаженные острые мечи в руках воинов – и так же почти одновременно опустились они, неумолимо и безжалостно, на могучие шеи животных, приносимых в дар Солнцу-Ра. Раздались ужасные хрипы. Содрогаясь в предсмертных муках, быки, каждый в отмеренное им время, заваливались набок. И тогда сильные руки воинов подхватывали животных, бьющихся в последней агонии, и бережно укладывали на алтарь. Такая же участь постигла и птиц.

Гулко протрубили горны, возвещая об окончании обряда. Возбужденная видом крови, толпа принялась шумно ликовать. Пританцовывая на месте, люди вскидывали вверх руки и выкрикивали хором хвалебные слова

в честь царицы, которая в этот момент благосклонно оглядывала свой народ с высоты.

Пока толпа выражала свою любовь и восторг – жрец молчал. Когда он повелительно поднял руку с копьем вверх – толпа почти сразу замолкла, повинуясь железной воле.

Снова раздался оглушительный и настораживающий звук барабана в руках одного из воинов, грозно и торжественно в такт ему загремели другие барабаны. Скинув тигровую мантию, жрец встал возле алтаря, повернулся лицом к востоку и начал кружиться на месте, как волчок – быстрей и быстрей! Началась церемония изгнания врагов страны.

Жрец кружился и притоптывал голыми пятками, извиваясь, подобно змее. Он резко двигался и громко выкрикивал ужасные заклятия, выл, как гиена, гневно тряс головой и в экстазе вскидывал руки. Потом стал кататься по полу. Поднимался и снова кружился, с силой бил в бубен. Глаза его стали почти безумными. Наконец обессилев Кархедон упал на пол и забился в страшных конвульсиях. Глаза его закатились, изо рта пошла белая пена. Спустя мгновенье он затих. Вокруг наступила гробовая тишина. Никто из воинов или жриц не смел приблизиться в этот таинственный и ужасный момент «борьбы с врагами» к лежащему без движений жрецу. Затаив дыхание, с жадным любопытством и страхом безмолвствующая толпа следила за каждым движением главного жреца. Молчала и царица. Вскоре Кархедон очнулся. По толпе прошел вздох облегчения. Закончив церемонию изгнания врагов, главный жрец поднялся, подхватил свое копье и снова стал им трясти, выкрикивая хвалу Солнцу.

По толпе прошел шумный ропот одобрения, люди стали радостно переговариваться между собой: жрец очнулся и празднует победу – значит, он прогнал всех врагов!

Кархедон подвел Савскую царицу к раковине омовений, возле которой стояли купели с водой для умывания, сосуды с фимиамом и духи. Отойдя в сторону и скрестив руки на груди, он наблюдал, как молоденькие негритянки, окружив плотным кольцом повелительницу, наперебой протягивают ей свои сосуды с водой. Пока царица умывалась, служанки окуривали ее фимиамом, потом они обильно оросили повелительницу и ее одежду духами из изящных флаконов, изготовленных из разноцветного стекла. Закончив омывание, Македа приблизилась к жертвенному алтарю и возложила на него букеты цветов. При этом она читала благодарные молитвы Солнцу-Ра.

Тем временем Кархедон сделал Хионе знак, чтобы та исполнила его приказ. Хиона испуганно кивнула и поспешила к раковине, возле которой стоял сосуд с питьем. Наливая отравленное питье, бедная девушка, конечно же, испытывала угрызения совести и сомнения в правильности своего поступка. Однако страх наказания в подземном царстве, обещанный жрецом, показался ей сильней собственных угрызений совести.

В бледном поту, потупив глаза, приблизилась отравительница бесшумной и легкой тенью, укутанная в прозрачное покрывало, будто в саван смерти, – и подала в руки Македе чашу с ядом. Ничего не подозревая, царица взяла ее и поднесла к губам. Но не успела отпить. Раздался вскрик, и Хиона, бросившись вперед, сама выбила чашу из рук царицы. Серебряная чаша покатилась по каменному полу, питье из нее случайно выплеснулось и пролилось на оголенную грудь и руки жрицы. Страшно закричав, несчастная упала и принялась корчиться и кататься по полу, ужасно стеная от боли и, по-видимому, испытывая невыразимые муки от яда, моментально попавшего ей в кровь. Закричав от ужаса, жрицы бросились к ней на помощь. Они стали лить на умирающую Хиону воду из сосудов, но от этого несчастной становилось лишь хуже, и она продолжала громко кричать от огненной боли, охватившей все ее тело.