Сулла
Шрифт:
В отношении финансов была принята и другая мера. Некоторые общины, прежде не платившие дань и пользовавшиеся автономией, утратили теперь эти привилегии. Другие, напротив, смогли освободиться от податей, но за соответствующую сумму – вероятно, немалую. Впоследствии, правда, сенат после смерти Суллы вернул их к прежнему положению {Цицерон. Об обязанностях. III. 87; Annum. ГВ. I. 102. 475).
При решении долгового вопроса Сулла решил идти по пути инфляции и тем облегчить положение должников (прежде всего нобилей). [1335] Особым постановлением он узаконил обращение монеты с пониженным содержанием серебра (Павел. Сентенции. V. 25. I). [1336] Остался в силе закон Валерия Флакка 86 года, значительно облегчавший уплату долгов. [1337] Конечно, такая политика была выгодна многим нобилям, на которых наседали кредиторы. Однако от долгов страдали и крестьяне. А те, кто получал жалованье порченой монетой, могли лишь сетовать на изменчивость финансового законодательства.
1335
Селецкий Б. П. Указ. соч. С. 161.
1336
В.
1337
Цицерон. За Фонтея. 1; Селецкий Б. П. Указ. соч. С. 161; Pareti L. Storia di Roma e del mondo Romano. Vol. III. Torino, 1953. P. 622–623.
Надо было еще позаботиться о солдатах – главной опоре Суллы. Если Марию пришлось вступить в союз с Сатурнином, чтобы провести в жизнь закон о наделении своих ветеранов землей, то его противнику ничего подобного не требовалось. Он был диктатором де-юре и де-факто, и уже этого хватало, чтобы решить вопрос. Воины Мария селились где-то на окраинах империи, Сулла же мог позволить себе наделить своих воинов землей в самой Италии, благо многие ее общины оказали сопротивление и заслужили кару. На конфискованных у них землях начали водворяться солдаты и офицеры победившей армии – примерно 120 тысяч человек (Аппиан. ГВ. I. 96. 448; 100. 470; 104. 489). [1338]
1338
У Ливия говорится о 47 легионах, расселенных после взятия Нолы (Периоха 89). Ж. Каркопино считает, что речь идет о расселенных в Кампании 47 тысячах легионеров, Э. Пайс предлагает чтение «23 легиона» (Carcopino J. Op. cit. P. 213. № 4; там же приводится мнение Э. Пайса). Э. Габба просто считает данные Ливия ошибочными (Gabba Е. Op. cit. Р. 260). В русском переводе говорится о 27 легионах (Ливии Тит. История Рима от основания Города. М., 1993. Т. III. С. 582).
Наиболее активно колонизовались Кампания (Помпеи, Нола, Капуя, Галатия и др.), Этрурия (Волатерры, Флоренция, Клузий, Арреций и др.), Умбрия (Сполеций, Интерамна, Тудер, Америя), Лаций (Ариция, Пренесте, Бовиан, Тускул, Гавис и др.). Одна колония, Алерия, была выведена за пределы Италии – на Корсику. [1339] Аппиан пишет, что ветераны получили большие наделы (ГВ. I. 104. 489), но сколько именно, мы не знаем. Предполагается, что величина участков колебалась от 10 до 100 югеров в зависимости от ранга и длительности службы. [1340]
1339
Инар Ф. Сулла. С. 315; Gabba Е. Op. cit. Р. 260.
1340
Keaveney A. Sulla. Р. 183. О. С. Метушевская считает, что в среднем на ветерана приходилось по 20–30 югеров (Метушевская О. С. Аграрный вопрос в Риме 70-х гг. I в. до н. э. // ВДИ. 1983. № 4. С. 147. Прим. 35).
Любопытно, что Самний и Лукания, активно сопротивлявшиеся Сулле, колонизации не подверглись. [1341] Почему – понятно. Эти области не отличались плодородием, к тому же были страшно разорены в ходе Союзнической и гражданской войн, а их население сильно уменьшилось. Найти среди местных жителей батраков было бы нелегко, да и те, что согласился бы стать ими, вряд ли как следует трудились бы на своих поработителей. А многие ушли бы в горы и нападали бы на хозяйства ветеранов. Куда лучше ветераны чувствовали себя на плодородных землях Этрурии или Кампании.
1341
Моммзен Т. Указ. соч. Т. П. С. 250; Keaveney A. Sulla. Р. 182.
Создавая колонии, Сулла убивал сразу трех зайцев: награждал воинов, наказывал италийцев, создавал себе опору на будущее. [1342] Иногда пишут о том, что он совершил своего рода революцию. [1343] Спору нет, такой масштабной раздачи земель простым людям в истории Рима еще не было. Но ведь революция никогда не является самоцелью. Сулланские земельные раздачи приносили выгоду лишь их организатору и получателям наделов. Но в дальнейшем они порождали такие сложности, которые в конце концов ударяли по самим ветеранам Суллы. Окрестные жители, даже если они не были согнаны с занятых ветеранами земель, все равно ненавидели пришельцев и по возможности оказывали им сопротивление. Новые хозяева вели себя как оккупанты, чинили насилия, и восстания против них начались уже в 78 году (Транш Лициниан. 34F). А вот о бунтах против марианских колонистов сведений нет. Сулланские ветераны, чувствуя себя слишком вольготно, зачастую «проедали» дарованное диктатором и через 10–15 лет оказывались у разбитого корыта (Саллюстий. Заговор Катилины. 16.4; 28.4). Так что «кулачное право», с помощью которого Сулла проводил аграрную политику, показало лишь свое бессилие.
1342
Чеканова Н. В. Указ. соч. С. 203.
1343
Carcopino J. Op. cit. P. 61.
Конечно, не вся Италия стала жертвой жестокости победителей. Как мы видели, Брундизий, первым открывший ворота Сулле, получил налоговые послабления. Никак не пострадала Аггулия, пропустившая без боя его легионы. [1344] По-видимому, то же можно сказать и о других областях Южной Италии. Мы уже говорили о том, будто Сулла рассердился на Красса, проскрибировавшего кого-то в Бруттии без приказа диктатора. Хотя мотивы ссоры с Крассом могли быть иными, но эта история, видимо, отразила тот факт, что на юге Апеннинского полуострова диктатор старался избегать лишнего кровопролития.
1344
Keaveney A. Sulla. P. 182.
За
1345
Lovano M. The Age of Cinna: Crucible of Late Republican Rome. Stuttgart, 2002. P. 63. Однако Италия еще долгое время оставалась в зависимом положении (Cassola F., Labruna L. Linee di una storia delle isti-tuzioni repubblicani. Napoli, 1991. P. 319) – одно дело формальное решение, другое его практическая реализация.
1346
Моммзен Т. Указ. соч. Т. П. С. 258; Keaveney A. Sulla. Р. 200.
1347
Моммзен Т. Указ. соч. Т. П. С. 259; Чеканова Н. В. Указ. соч. С. 205.
Оставалась еще одна проблема – отношения с ближайшим окружением. Как мы видели, с некоторыми сподвижниками Сулла расстался – отдалил от себя Красса, расправился с Лукрецием Офеллой. И тому и другому он был весьма обязан: первый отличился при Коллинских воротах, второй умело провел осаду Пренесте. Оба были достаточно молодыми людьми. Но оставался еще один представитель «молодежи», самый юный из соратников диктатора, – Гней Помпеи.
В начале 81 года он завершил операции на Сицилии и в Африке. Дальнейшее Плутарх излагает следующим образом. Сулла приказал молодому полководцу распустить армию и с одним легионом ожидать преемника. Солдаты Помпея возмутились. Тот просил их не бунтовать и будто бы даже угрожал самоубийством, если они не утихомирятся. Диктатор же сказал друзьям, что не дело в его возрасте воевать с мальчишками – хватит с него Мария Младшего, который доставил ему столько хлопот. Общественные симпатии, согласно Плутарху, были на стороне Помпея, и Сулла решил не упрямиться. Он позволил ему вернуться, встретил его далеко за пределами города (большая честь!) и приветствовал прозвищем «Великий». Прозвище это закрепилось за Помпеем навсегда. Сам он, опьянев от успеха, стал претендовать на триумф (разумеется, не над марианцами, а над их союзниками-нумидийцами). Диктатор отвечал, что Помпеи не занимал ни преторской, ни консульской должности, какие только и дают подобное право. [1348] Даже Сципион (будущий Африканский), разбив карфагенян в Испании, не просил триумфа. Однако Помпеи, узнав об этом, будто бы сказал, что люди больше поклоняются солнцу восходящему, чем заходящему. Пораженный Сулла, услышав о столь дерзких словах, вскричал: «Пусть празднует триумф!» (Помпеи. 13–14). [1349]
1348
Помпеи обладал пропреторскими полномочиями, полученными в чрезвычайном порядке (Грант Лициниан 32F; Gelzer М. Cn. Pompeius Strabo und der Aufstieg seines Sohnes Magnus. В., 1942. S. 31; Miltner F. Pompeius (31) // RE. Hbd. 42. 1952. Sp. 2074).
1349
Авл Геллий со ссылкой на Саллюстия сообщает о каком-то соглашении плебейского трибуна Геренния с Помпеем, направленном против Суллы (X. 20. 10). Долгое время считалось, что речь шла о будущем противнике Цезаря Гнее Помпее Магне (Carcopino J. Op. cit. P. 141–142; Gelzer M. Op. cit. S. 31; Broughton T. R. S. Op. cit. V. II. P. 80 etc.). Однако Э. Бэдиан убедительно показал, что Саллюстий имел в виду его отца, Помпея Страбона (Badian Е. The Date of Pompey’s First Triumph // Hermes. Bd. 83. 1955. P. 109–112). Так что никакого выступления плебейского трибуна против Суллы на стороне молодого Помпея не было. Эта точка зрения в настоящий момент общепринята (Seager R. Pompey. A Political Biography. Oxford, 1979. P. 3; Keaveney A. Sulla. P. 74; Hinard F. Op. cit. P. 356, 357. Not. 8 etc.).
Итак, выходит, Сулла спасовал перед открытым бунтом и пошел на поводу у «мальчишки»? Историки вспоминают в данной связи попытку отстранения от командования отца Помпея, Страбона, которая кончилась весьма печально. [1350] Но это не объясняет, почему диктатор позволил «юнцу» праздновать триумф, на который тот не имел никакого права.
Что же случилось на самом деле? Попробуем взглянуть на события попристальнее. Прежде всего следует отметить: Плутарх – наш единственный источник, и в том, что зачастую он, мягко говоря, не совсем точно описывал события, мы уже могли убедиться не раз. Когда возникла изложенная им версия? И кто ее автор? Очевидно, она появилась много позже смерти Суллы, когда Помпеи стал одним из первых людей в государстве. В 81 году это было отнюдь не очевидно, да и вряд ли юный полководец осмелился бы называть себя восходящим солнцем, а Суллу – заходящим. А вот через 10–15 лет он вполне мог позволить себе такое. Точно так же Помпеи мог выдумать историю о бунте своих войск в Африке, который он-де усмирил, хотя с ним и поступили несправедливо. Кто-то из окружавших его писателей – Посейдоний Апамейский или Феофан Лесбосский – подхватил ее, обогатив красочными подробностями.
1350
Gelzer M. Op. cit. S. 31; Miltner F. Op. cit. Sp. 2072.
Стало быть, Плутарх или его источник все выдумали? Точного ответа нет. Мы не знаем, присылал ли в действительности Сулла приказ Помпею распустить войско, за исключением одного легиона. Вся история могла быть придумана для объяснения того, почему Помпеи явился в Италию со всей армией. В 60-х годах, когда политическая обстановка сильно изменилась, ему вряд ли было выгодно лишний раз вспоминать, что Сулла позволил ему это из особого расположения. Куда выигрышнее выглядела история о противостоянии диктатору, благо никто не стал бы проверять наличие в архивах копии его письма Помпею с приказом о роспуске войск. И кто стал бы выяснять достоверность колких реплик, которыми якобы обменивались через посланцев Сулла и Помпеи? А вот то, что диктатор встретил его с почетом и дал ему право на триумф, несмотря на ворчание своих сторонников, было фактом вполне достоверным и всем известным.